Малахольный экстрасенс. Анатолий Дроздов

повернул голову – Галя. Стоит на пороге в наброшенном поверх ночнушки халате.

      – Зачем встала?

      – Так не болит, – она прошла к столу и села на свободный табурет. – Даже странно. Чем ты меня растирал?

      – Скипидарной мазью.

      – Раньше не помогала, – Галя с подозрением посмотрела на меня. Я стоически выдержал ее взгляд – рассказывать желания не было. Еще примет за психа. – Ладно, – тряхнула она «каре». – Что готовишь?

      – Лазанью.

      – Это что? – удивилась она.

      – Итальянское блюдо. В классическом виде – тонкие блины с прослойкой из мясного фарша. Здесь тесто заменяет вермишель, вместо мяса – колбаса, поверх – яйца.

      – Дашь попробовать? – загорелась жена.

      Я только плечами пожал – риторический вопрос. Откажу – сковороду на голову наденут. «Лазанья» как раз поспела. Я примостил сковородку на подставку и водрузил на горячую конфорку чайник. Разложил «лазанью» по тарелкам, одну поставил перед Галей, другую – перед собой, положил рядом вилки и нарезанный черный хлеб. С ним сытнее. Несколько минут мы сосредоточенно ели.

      – Вкусно! – сказала жена, покончив со своей порцией. – И ведь как просто. Вермишель, колбаса и яйца.

      – Можно и без колбасы, – сказал я. – Холостяцкое блюдо. Быстро и сытно.

      Овдовев, я часто его готовил – что-то посложнее было лень. Под настойку и так заходило на ура.

      – Ты не рассказывал! – Галя обличительно ткнула в меня пальцем. – Мог бы раньше приготовить.

      – Так я не холостяк.

      – А сегодня?

      – У меня заболела жена.

      – Ладно, – тряхнула головой Галя. – Как там тетя Оля? Что привез?

      Первый вопрос – риторический, ответ на него Галю не интересует. Второе – очень даже. Я сходил в прихожую и принес сумку. Поставив ее на табурет, расстегнул молнию и стал выкладывать на стол деревенские гостинцы. Шмат завернутого в тряпицу из домотканого полотна сала. Клиновидный брусок творожного сыра в такой же тряпице. Топленое масло в поллитровой банке. Еще одна…

      – Тушенка! Гусиная! – радостно взвизгнула жена, хватая банку.

      Тушенку тети Оли она обожает. Есть за что. Тетка делает ее замечательно – с чесночком, перчиком и лавровым листом. Сыр, масло и сало тоже хороши. Последнее просто тает во рту. Хозяйство у тетки большое: корова с телком, два кабанчика, куры и гуси. Зачем так много? Излишки молока и одного кабана тетя сдает колхозу. Подросший бычок отправится туда же. Взамен колхоз, кроме денег, поставляет дефицитный комбикорм, без которого живность не вырастишь, исключая гусей. Им в летний сезон и травки достаточно. Пощипали, в речке поплавали и к ночи вернулись сытые в сарай.

      Последней я достал из сумки бутылку самогонки с непритязательной пробкой из туго свернутого обрывка газеты. Поставил ее в шкафчик. В этом возрасте я еще не пристрастился к спиртному, но лишней не будет. В 1990 году выпивка – валюта, за нее можно получить то, что не удастся за