Время Волка. Юлия Волкодав

будто впервые увидел.

      – Ру-уки убе-ери, – прошипел возмущённый до глубины души этим наглым собственническим жестом Лёня. – Не-емедленно!

      – А то что? – усмехнулся Армен. – Слушай, задохлик, шёл бы ты отсюда. Я давно жду повода тебе морду набить. Что ты всё возле Катьки ошиваешься?

      – Я оши-иваюсь? Это ты оши-иваешься! Ру-уки убе-ери!

      Кто кого первым толкнул, никто бы не разобрался. Взвизгнула Катька, заревел Армен, на шум подбежали ребята, уже расходившиеся после репетиции. Они даже не сразу поняли, кто сцепился, а растащив, обалдели – Лёня, тихоня Волк, против бугая Армена? Причём потери значились с обеих сторон: у Лёньки шла кровь из носа, были разбиты костяшки пальцев, а у Армена заплывал глаз.

      – Я тебя закопаю, слышишь, заика? – бушевал Армен, вырываясь из рук ребят.

      Лёнька молча шмыгал носом, из которого тоже капала кровь, и тяжело дышал.

      – Тихо, тихо, – вмешался Женька Курочкин, дерьмовый флейтист, но видный комсомолец. – Никто никого закапывать не будет. Совсем с ума посходили? Лёня, не ожидал от тебя. Ты же пианист, посмотри на свои руки!

      Но Лёня смотрел только на Катьку, которая уже отдала Армену свой платок и в упор не замечала его ранений.

      – Чего вы не поделили? Ну? Лёня? Армен? Ты что вообще тут делаешь?

      – Он за мной пришёл, – подала голос Катька. – А заика на него набросился.

      Ребята засмеялись, слишком уж неправдоподобно звучало это, в общем-то, недалёкое от истины объяснение.

      – Ладно, всё, расходитесь, – махнул рукой Курочкин. – Выясняйте отношения за пределами школы, пожалуйста! Лёня! Береги руки, через два дня концерт!

      – Да-а по-ошли вы со сво-оим ко-онцертом! – прошипел Лёня, вырвался из объятий все ещё державшего его пацана и вылетел из репетиционного зала.

      – И не ходи за мной, заика! – уже в спину ему крикнула Катька. – Надоел хуже горькой редьки!

      После этого была легендарная попойка с Борей в бамбуковых зарослях, с последующим купанием в ледяном море и блаженное забытьё на старом топчане у печки.

      Лёнька проспал школу и провалялся до обеда, пока со смены не пришла Серафима Ивановна.

      – Ты чего дома? – с порога поинтересовалась она, окидывая внука цепким взглядом.

      – У нас се-егодня че-етыре уро-ока то-олько, – не моргнув глазом, соврал Лёня.

      – А с руками что?

      Бабушка полоскалась в умывальнике и переодевалась в домашнее, не прекращая допрос.

      – Да та-ак, упа-ал неуда-ачно.

      – Удачнее надо падать, – припечатала Серафима Ивановна с некоторым одобрением в голосе. – А к носу надо было лёд приложить или просто холодную тряпку. Так синяк будет неделю сходить.

      Лёнька про себя чертыхнулся. Торопясь к приходу бабушки привести в порядок постель и распотрошить портфель, создавая видимость посещения школы, он совсем забыл посмотреться в зеркало.

      Он надеялся, что бабушка сразу ляжет спать после дежурства, но она затеяла ставить тесто.

      – Капуста