Время нас подождёт. Ульяна Владимировна Орлова

с мальчишками в классе, не с кем-то там незнакомым… Я поссорился с Юрой.

      Внутри поссорился. А раз так – то чего бояться дальше? Можно сказать, что и снаружи – тоже. Не сегодня – так завтра разразится гром.

      Я узнал, что у Наташи будет малыш. И не когда-нибудь в далёком будущем, а скоро. Через каких-то полгода, ну ладно, чуть позже. Что я, совсем глупый, чтоб не догадаться? Она перестала нормально есть всё, кроме солёных огурцов и бутербродов со шпротами.

      А ещё стала сидеть на сайтах про младенцев. Даже фотоаппарат забросила.

      И Юра стал с ней ласковый, и кот теперь постоянно поближе к её пузу пристраивается. Нужно быть совсем далёким и невнимательным, чтоб не догадаться.

      И этот разговор ночью…

      Правда, пока всё было по-прежнему. Разве что бабушка ещё добрее ко мне стала. Хотя – куда уж добрее? Молчаливее сносить мою внезапную грубость?!

      Но я знаю, что это только пока так. А потом всё изменится.

      Мне было неловко смотреть в глаза Наташе. Я понимаю, что она не виновата ни в чём и тот карапуз в её животе – тем более, но я… Мне-то что делать?

      Юрка будет уходить в плавание, а она будет с ним нянчиться, с ребёнком, в смысле. А я буду мешаться.

      Что? Помогать?

      Как?!

      Вот такой варёный ходил я недели две. Мне всё больше думалось, что сдадут они меня обратно. Ну зачем, зачем я им сдался, когда у них будет свой, маленький, хорошенький, розовощёкий младенец?!

      Мне он таким и представлялся – как с рекламы подгузников. Весёлый, толстенький, с большими щёчками, почти лысый и совсем неплачущий. Хорошенький.

      Только я-то какое к нему имею отношение?!

      Я старался быть ещё серьёзнее и внимательнее. Но чем больше я старался, тем больше выходило наоборот! У меня из рук валилась посуда. Я разбил две чашки: бабушкину и Юрину. Уронил горшок с цветком, когда открывал окно. Потерял физкультурную форму в школе – и как ни старался, не смог её найти… Про перчатки я вообще молчу: я перестал их носить после того, как потерял по одной новой перчатке. Наташа тогда удивилась, как я так умудрился, и я ответил ей резко: сам был расстроен. Юры дома не было. А мне от этого стало так пакостно, что я прогнал с дивана любимого Мурзика. И уткнулся в какую-то книжку…

      А с Юрой я уже поссорился. Я мысленно тысячу раз прокручивал наш диалог: вот он наконец говорит мне, что у них будет малыш, вот что-то ещё хочет сказать, а я… Я одеваюсь – молча – и иду к двери, и только у порога бросаю: «Не хочу быть помехой. Спасибо за всё». И ухожу. Куда? Не знаю. В детдом?.. Не знаю. А Юра, он, конечно, бросится за мной и будет меня уговаривать, но – бесполезно.

      Или не бросится?

      Мне почему-то очень хотелось, чтобы он пошёл следом и уговаривал меня…

      Каждый раз я с замиранием сердца представлял этот диалог и отодвигал его…

      Только чтоб они не сами отвели меня туда! Это… это такое… Когда на тебя все смотрят сочувствующе, а Перец обязательно будет издеваться, будто я самый невыносимый в мире человек, раз меня вернули!

      Но Юра почему-то ничего не говорил. И вообще вёл себя так, как ни в чём не бывало. Почти так.

      Пока не наступил четверг.

* * *

      На