Бессмертные. Михаил Сергеевич Барков

а в левой сверкал кровавыми бликами топор. Деаринд посмотрел на Вельмиру, вытаскивающую Рогеля из-под трупа, и на Феориса, яростно дырявящего своего противника.

      – Феорис! – изнеможённо прохрипел убийца.

      Алхимик быстро понял, что от него требуется, но разбойники не собирались медлить: они напали на Деаринда одновременно, атакуя его с такой скоростью и силой, что он не мог перехватить инициативу. И тогда, смертельно рискуя, он вскрикнул, замахнулся топором для удара, но вдруг повернулся и метнул его в голову другого разбойника. Оставшийся в живых противник, осознавая своё положение, стал отходить назад. Деаринд сдёрнул разодранный капюшон с головы и медленно преследовал последнего врага, сохранившего дыхание. Он пугающе смотрел на него исподлобья сквозь свисающие чёрные волосы, слипшиеся от пота и грязи, и тяжёлой поступью шёл вперёд. Заметив, что алхимик уже перезарядил арбалет, последний разбойник просто побежал. С поражающей скоростью он пересёк поляну и нырнул в густую растительность, из которой недавно появился.

      Деаринд упал на колени от изнеможения и опустил голову. Через некоторое время к нему подошёл Феорис.

      – Похоже, это всё, – заключил он. – Телегу они не повредили, лошадей не нашли, но… Рогелю, кажется, досталось. Пойду, посмотрю.

      Убийца ничего не ответил ему. Эта схватка совсем не вписывалась в планы, а работоспособность его интуиции теперь была под вопросом. В пути они имели десятки возможностей свернуть с дороги, но не воспользовались ими по его решению. Теперь человек, объявивший мотивом всей своей жизни избавление людей от злобы, стал жертвой этой самой злобы и истекает кровью. Деаринду казалось, что шанс на очищение души только что был упущен. Но внутренний кризис и моральная борьба с самим собой всё же не были единственной его заботой. Он поднялся с земли, заткнул первый топор за поясной ремень, подобрал второй и бросил его в телегу. Медленной походкой, полной напряжения и раздумий, он дошёл до кустов на другом конце поляны, отвязал лошадей и повёл их к телеге. Деаринд шёл и смотрел на страдающего Рогеля, залитого кровью, – уже неясно, своей или чужой.

      Феорис снял с рыцаря часть брони, а Вельмира принесла ему воды.

      – Готов? – спросил алхимик, осторожно обхватывая рукой арбалетный болт, торчащий из ключицы друга.

      – Давай, – прорычал Рогель и зажмурил глаза.

      Раздался оглушительный крик. Птицы, не успевшие найти покой после недавнего шума, снова взмыли в воздух в тревоге. Деаринд подошёл к раненому товарищу, Феорис отправился готовить свои хирургические инструменты, а Вельмира по его указанию принялась разводить костёр.

      – Пригляди за ним пока! – вскрикнул алхимик, взглянув на Деаринда.

      Убийца присел рядом с рыцарем, взял помятую латную пластину, снятую с предплечья и, разглядывая её, произнёс:

      – Я смотрю на это всё… и думаю: не жалеешь ли ты, что пошёл за мной? Вельмира обязана мне жизнью, мы вырвали её из