Год Майских Жуков. Анатолий Постолов

лучше, чем у них всех". Голубцы от этих слов засияли под стать паркету. Выдав комплимент, Генрих скользя добрался до печки, потрогал чугунное литьё и воскликнул: "Здесь можно было бы отснять финальную сцену из фильма по моей книге "Жажда огня". Вы не читали? Обязательно прочитайте. Она об украинском революционере, первом руководителе УНР Владимире Винниченко. Я сейчас веду переговоры с Довженко…"

      С тех пор Голубцы с волнением ждали прихода Генриха и не упускали случая зазвать его к себе, чтобы отведать самодельную кориандровую настойку хозяина, при этом намекали, что готовы предоставить свою печурку и полный набор войлочных подкладок всей съёмочной группе.

      Каждый раз перед появлением Генриха происходила примерно одна и та же смена декораций. Заслышав звонок, мама появлялась из спальни, поправляя причёску и разглаживая на бёдрах платье, которое стало ей уже мало, бабушка говорила "бекицер" и снимала засаленный передник, папа, который недолюбливал писателя, с остервенением давил окурок в пепельнице и стряхивал ладонью перхоть с пиджака…

      Марик сидел в туалете, репетируя свои вопросы Генриху и, немного поднатужась, за него же сочинял воображаемые ответы.

      Поставив перед собой задачу войти в избранный круг литературной элиты, Марик решил первым делом придумать себе псевдоним. Надо было найти имя без уязвимой буквы "р". Хотелось что-то иностранное, но, как назло, все известные иностранные актеры были этой "р" мечены спереди и сзади. Грегори Пек, Кларк Гэйбл, Кэри Грант, Жерар Филип…

      Это был какой-то замкнутый круг. Имя нашлось случайно. Марик увидел в библиотеке повесть Мериме "Матео Фальконе". Мериме не входил в обязательный список авторов, намеченных Мариком для внеклассного чтения, Марика соблазнило только имя, сразу возникал перед глазами мужественный римский профиль. " Матео Лис! " – театрально продекламировал Марик. Само имя прозвучало благородно и довольно романтично, а вот фамилия… Лис рядом с Матео как-то мельчал и терялся. Тут он вспомнил мамину девичью фамилию – Рейфман. "Ах, если бы не заглавное "Р", – речитативно пропел Марик в тональности ре минор. Его глаза затуманились, перед ним замелькали кадры фильма "Римские каникулы", и он произнёс голосом Грегори Пека, который знакомится с неотразимой Одри Хепберн: "Матео Рейфман, писатель…" "Так это вы автор романа "Мёртвая петля!" – округляя глаза, восклицает Одри, она же принцесса или контесса. "Хочу вам показать Рим, которого вы ещё не видели", – сочинив обаятельную улыбку, мурлычет Грегори Пек голосом Матео Рейфмана… И вот они на двухместном велосипеде курсируют по римским улицам…

      В этой воображаемой сцене Марику нравилось всё: его итальянское имя, наивное очарование в глазах Одри, название нового романа… Всё, кроме фамилии. И посовещавшись с самим собой, Марик вынужденно согласился вернуться к истокам… Всё-таки в слове Лис присутствовало что-то неуловимо манящее: тут и крадущийся хищник, и легко уловимая ассоциация с романтическим звучанием