30 Minuten Krisenkommunikation. Karsten Eichner

фанатики, верят в мировой пожар. И всего боятся, как огня, везде им снятся заговоры. До сих пор трепещут и за свою власть и за свою жизнь. Они, повторяю, никак не ожидали своей победы в октябре. После того, как пала Москва, страшно растерялись, прибежали к нам в «Новую жизнь», умоляли быть министрами, предлагали портфели…

      15 марта

      Все та же морозная погода. И нигде не топят, холод на квартирах ужасный.

      Закрыты «Русские ведомости» – из-за статьи Савинкова.

      Многим все кажется, что Савинков убьет Ленина.

      «Комиссар по делам печати Подбельский закрыл и привлек к суду «Фонарь» – за помещение статей, вносящих в население тревогу и панику». Какая забота о населении, поминутно ограбляемом, убиваемом!

      22 марта.

      Вчера вечером, когда за мокрыми деревьями уже заблестели огни, в первый раз увидал грачей.

      Нынче сыро, пасмурно, хотя в облаках много свету.

      Все читаю, все читаю, чуть не плача от какого-то злорадного наслаждения, газеты. Вообще этот последний год будет стоить мне, верно, не меньше десяти лет жизни!

      Ночью в черно-синем небе пухлые белые облака, среди них редкие яркие звезды. Улицы темны. Очень велики в небе темные, сливающиеся в один дома; их освещенные окна мягки, розовы.

      23 марта.

      Вся Лубянская площадь блестит на солнце. Жидкая грязь брызжет из-под колес. И Азия, Азия – солдаты, мальчишки, торг пряниками, халвой, маковыми плитками, папиросами. Восточный крик, говор – и какие все мерзкие даже и по цвету лица, желтые и мышиные волосы! У солдат и рабочих, то и дело грохочущих на грузовиках, морды торжествующие.

      Старик букинист Волнухин, в полушубке, в очках. Милый, умница; грустный, внимательный взгляд.

      Именины Н. Говорили, что все слова на «ны» требуют выпивки. Крепок еще «старый режим».

      «Кабак» Премирова. Несомненно, талант. Да что с того? Литературе конец. А в Художественном театре опять «На дне». Вовремя! И опять этот осточертевший Лука!

      К. П. (Пешкова, жена Горького) до сих пор твердо убеждена, что Россию может спасти только Минор.

      Меньшевистская газета «Вперед». Все одно и то же, все одно и то же!

      Жены всех комиссаров тоже все сделаны комиссарами.

      Рота красногвардейцев. Идут вразнобой, спотыкаясь, кто по мостовой, кто по тротуару. «Инструктор» кричит: «Смирно, товарищи!»

      Газетчик, бывший солдат:

      – Ах, сволочь паскудная! На войну идут и девок с собой берут! Ей-богу, барин, гляньте – вот один под ручку с своей шкурой!

      Очень черная весенняя ночь. Просветы в облаках над церковью, углубляющие черноту, звезды, играющие белым блеском.

      Особняк Цетлиных на Поварской занят анархистами. Над подъездом черная вывеска с белыми буквами. Внутри всюду освещено – великолепные матовые люстры за гардинами.

      24 марта.

      Теперь, несчастные, говорим о выступлении уже Японии на помощь России, о десанте