Лето в деревне. Или приключения во время каникул. Ирина Михеева

и она вытерла белые усы над губой – след от молока.

      – Вот что город с детьми делает! Только портит их, – возмутилась бабка Евдоха. – Да лучше парного молока ничего в жизни нет.

      – Это же сила и здоровье! Малые детки, когда рождаются, пьют его теплым и поэтому быстро вырастают крепенькими и сбитенькими, – и она с укоризной покачала головой.

      – Эхххх! – кинула хмурый взгляд на Ирку и отвернулась. – И не такими тощими как ты, – проворчала она себе под нос.

      Ирка, не заметив как, довольно близко подошла к корове. Той, видно, не понравилось, что Ирка не оценила её молоко, повернула рогатую голову, возмущенно замычала – громко и натужно, махнула резко хвостом, как хлыстом, ударив Ирку по плечу. Ирка, в ужасе отпрянув, наступила на коровью лепешку, испачкав сандалии. Брезгливо выдернув ногу, попыталась вытереть её об траву. Да где там!

      Недовольно посмотрев на гадкую корову, как будто та в чем-то виновата, Ирка чуть не заплакала. Погрозила ей кулаком. А корова, не переставая жевать и обмахиваться хвостом, как ни в чем не бывало, отошла в сторону.

      – Ну что морщишься? Подумаешь, испачкалась! – смеясь, проговорила бабка Евдоха. – Это тебе не город, здесь асфальта нет. Гляди, куда наступаешь. И дворников у нас тоже нет, которые за вами вашу грязь подчищают. Вот подсохнут лепешки, мы их все соберем, это отличное удобрение для поля, для сада и огорода.

      Расстроенная Ирка в замешательстве слушала бабку, а сама всё думала, как бы поскорее убежать и отмыться от этой грязи, ей уже не интересно было слушать лекцию о том, что полезно и для чего всё это нужно.

      – Не переживай! Сандалии твои отмоются! Это не та грязь, которую нельзя смыть. Страшнее другая.

      Что бабка имела ввиду, Ирка не поняла, она рванула домой отмывать свои испачканные сандалии и ноги. Ей было противно и неприятно. Во всём виновата эта гадкая корова.

      Битва за урожай

      Всё утро Ирка маялась. Нечем было заняться и она скучала. После завтрака покормила недавно вылупившихся цыплят – жёлтеньких, маленьких, пушистых, громко пищащих комочков, шустро бегающих по всему двору за своей мамой курицей, не выпуская её из вида и не отставая ни на шаг. Серый с братом – верным своим оруженосцем Борюсиком —куда-то исчез. «И где их черти носят?» – подумала она про себя и уселась на качели.

      Их смастерил Иркин отец. Это не такие качели, как в городе: металлические хромированные тонкие прутья, скрепленные узким сиденьем, это были настоящие – толстые, деревянные, основательные качели: стойки вкопаны глубоко в землю, к верхней перекладине приделаны ошкуренные до гладкости брусья, а уже к ним прикреплено широкое длинное сиденье из струганных досок, на которых запросто могли поместиться двое, а если потесниться, то и трое таких, как Ирка. На этих чудесных качелях, раскачавшись посильней, можно сделать «солнышко» – полный оборот. Подшипники позволяли крутиться им вокруг верхнего основания: