Вдохновение или воспоминание. Александр Дейнека

я поводил у шеи, – и хуже горькой редьки! А писать можно и о другом: о реальной жизни, обыденности, сплетённой с авторскими фантазиями – это всегда даёт неожиданный результат…

      – …это и есть то, чего нам так не хватает! – закончила за меня Катя. – Меня всегда интересует один вопрос: почему писатели видят в будущем непременный конец, причём скорый? Неужели кто-то мечтает о вторжениях из космоса; о неравных битвах с внеземным разумом; о пепелищах; парочке чудом спасшихся; об убийствах, криках и стонах людей; о грязи, крови, лязге орудий… о хаосе! Разве кто-то хочет этого? Надо писать, расширяя наш мир, пытаясь создать что-то, а что же выходит? Выходит, что мы жаждем всё уничтожить! Но это ведь не так!

      – А можно подумать, что так, – поддержала Соня. – К примеру, этот 2012-ый – Апокалипсис, который предрекали, конец света, которым пугали. Чёрное небо, и нет на нём проблесков надежды! И вот он – 2012 – настал, закончился и – ничего. Свет не погас, человечество как жило, так и живёт, птички как пели, так и поют, зверьё в лесах не вымерло, деревья не попадали на землю – жизнь прежней осталась, как в 2011 или в 2010… А сколько фильмов-то сняли про этот конец, сколько книг навыдумывали! Как будто кто-то и правда хотел такого ужасного исхода. – Соня сделала паузу и глотнула лимонада. – Нет, скажу я вам, и это не будет новостью, мы хотим жить, любить, разговаривать, мыслить, философствовать, дискутировать и спорить, познавая истину! Вот каким надо рисовать будущее! – разгорячилась девушка.

      – Такое попробуй напиши, – усмехнувшись, сказал я. – Аудитория зрелищ требует! Супергероев, спасающих в последний момент висящий на волоске мир. Да ещё и полуобнажённую возлюбленную впридачу, которую пытали изощрённо и жестоко, в надежде выяснить, где он, тот бесстрашный и смелый рыцарь. Но она мужественно выдержала все муки: боль и страдания, издевательства и унижения, лишения и голод – и не открыла тайну злодеям!

      – А в конце страстно и несомненно крупным планом, она, естественно, полуобнажённая и, конечно же, вся израненная, целует своего героя, стоя в центре сожжённого мира, и говорит что-то такое трогательное, но такое слащавое и банальное, что хочется – плюнуть! – закончило хором всё купе, после чего раздался оглушительный взрыв хохота.

      – И наверняка, – добавил Олег, – влюблённые стоят в центре пепелища, но на фоне красивейшего заката, когда солнце тонет в море.

      – Так выпьем же за позитив! – всё ещё улыбаясь, сказала Катя.

      Мы допили шампанское и перешли на безалкогольные напитки. Вечерело. На землю спускались сумерки. Я поглядел в окно. «А что – они правы, – думал я. – От этих рвущихся бомб, безнадёги и царства „хеппи-энда“ люди давно устали. Если же мир и будет висеть на волоске, никаких тебе героев и полуобнаженных девушек, а тем более, страстных поцелуев на фоне заката не будет».

      – Да, людям нужно что-то мирное, жизнеутверждающее, – негромко начал я. – Им нужно что-то… про счастье.

      – Например? – заинтересовались друзья.

      2

      – Что ж