Прощай, Питер!. Николай Викторович Камелин

дома выше пяти этажей. А случаи просадок, трещин и перекосов в новых домах давно перестали быть редкостью.

      Питер страшный город. Большой и красивый каменный склеп, каждый дом и каждый двор которого видели смерть. Здесь убивали в первую революцию, убивали во вторую и третью, убивали во время гражданской войны. А во время второй мировой город был взят в блокаду и люди умирали страшными голодными смертями, убивали друг друга, занимались каннибализмом и предавали общечеловеческие ценности. Конечно, так поступали далеко не все. Людоеды не часто заживались на этом свете, но город запомнил все.

      Ночные налеты, артобстрелы, замерзших детей и матерей, пролитую кровь и бесконечные человеческие страдания. После войны Питер долгое время оставался закрытой территорией, куда не пускали посторонних. Да и до первой половины XX века здесь происходило множество проклятых событий. Этот город ломал судьбы великих людей, рядовые жизни он уничтожал мимоходом. Вся литература и история Питера пропитаны смертью, мистикой, сыростью и темнотой.

      Никиту привезли в Питер в 1985 году, в возрасте нескольких месяцев. Но и в его время в городе творилось довольно диких историй. В 90-е в городе орудовали бандиты, убийцы и маньяки. Одни продавали на запад природные ресурсы, другие людей. Кто-то убивал за деньги, кто-то для удовольствия. Когда Никите было восемь, его ровесника зарезали в соседнем дворе, натянув перед смертью на голову вырезанный у него же мочевой пузырь.

      Питер тех лет был серым, грязным, замызганным и облупленным городом, с темными дворами и подъездами, с домами покрытыми облупившейся и закопченной желтоватой побелкой, налепленой поверх известковой штукатурки – обвалившейся, растрескавшейся и показывающей в проплешинах столетние кирпичные стены.

      Под вечно серым и мокрым небом город раскинул гнилые, ржавые, кривые и мятые крыши, в складках которых громыхал, завывал и свистел холодный северный ветер. В те времена жулики обманывали академиков, на улицах стреляли, в ларьках продавали спирт в литровых бутылках, а в тесных коммуналках, в подвалах и на чердаках пережеванные люди пили дешевый алкоголь неделями и месяцами, не просыхая. И частенько убивали друг друга за стакан мутного пойла, дозу или пару звонких монет.

      Большую часть года в Питере было темно, сыро и грязно. Остывал в промозглой тьме серый, старый и давно умерший город. Остывал и никак не мог остыть и застыть в стадии трупного окоченения, затягивая в вихрь затянувшейся агонии все новые и новые души.

      ***

      Но разве может здесь и сейчас быть Питер, если Никита неизвестно как очутился в каком-то непонятном месте?

      – Что это за место, что это за лес? – спросил Никита.

      – Очевидно, что это лес под Питером, – ответил новый знакомый.

      Он был немногословен. Уже несколько часов шла по лесу странная компания. Никите уже начинало казаться, что они заняты исключительно ничем и бредут в никуда, когда вдали, между редкими деревьями, стало видно воду. При таком освещении она выглядела необычно – все было как будто в обратном отражении цветов.