Хааст Хаатааст. Максим Борисович Эрштейн

немного отстраненным мальчиком из прошлых столетий. Ничто современное не было ему чуждо, и некоторые привлекательные уголки интернета занимали кое-какое место и в его жизни. Однако, качество самодельного медового напитка, сваренного из степных трав по древним рецептам, точность солнечных часов, собственноручно вырезанных ножом из пня столетнего дерева – вот чем был по-настоящему увлечен и заполнен его мальчишеский дух. После школы Хааст учился в Севастопольском военно-морском инженерном училище, не закончил его, диплома не получил, и устроился спасателем в МЧС, где уже через десять лет занимал пост начальника отделения.

      Последний год в Москве был худшим годом его жизни – работа, климат, люди – все было ему глубоко отвратительно. Он стал искать случая перевестись на оперативную работу, уехать, по возможности в какое-нибудь местечко не окончательно изуродованное цивилизацией, где у людей еще сохранилось непосредственное восприятие природы и необходимость бороться с ее экстремальными проявлениями. Шанс вскоре представился. Ведь после известных событий на континенте, усиливших и без того угрожающую всеобщую немощь и апатию, необходимо было срочно обновлять психический фундамент приходящей в упадок человеческой популяции, называемой обществом. Поэтому в множество удаленных уголков были посланы долговременные экспедиции. Они курировались из центра, и периодически к ним отправляли начальников для проверок и ревизий. Получив назначение, Хааст немедленно купил билет и вылетел, едва не забыв захватить с собой папку с документами и инструкциями. Он надеялся задержаться под каким-то предлогом в экспедиции и подольше не возвращаться назад. И вот наконец он на месте! Здесь было море, чайки, горный пейзаж, кусты можжевельника и сильный ветер. Хааст спал совершенно счастливый, чего нельзя сказать о Елене, Чагине и Леонарде, которым вряд ли удалось как следует уснуть этой ночью.

      Домик, арендуемый экспедицией, находился на узком горном плато, вдоль дороги, которая уходила отсюда серпантином вверх, и достигнув перевала, спускалась по противоположному пологому склону напрямую в долину. Выйдя из домика, можно было за несколько шагов достичь самого края плато, и лицезреть внизу, на побережье, городок, или, вернее, растянутые вдоль морского берега рыбацкие поселки, там и сям карабкающиеся на крутые горные склоны. Городок лежал не в морской бухте, как водится, а на округлом побережье, вдававшемся в море. Всем приезжим такое расположение казалось необычным и опасным, в нем были вызов стихии и в то же время наивная открытость и беззащитность перед ней. В этом сочетании скрытой силы и демонстративной незащищенности воплощалась одна из наиболее интересных особенностей характера местного населения. Море, действительно, щадило эти места и город почти не подвергался наводнениям и разрушениям. Изредка, однако, случалось, что эта благосклонность стихии все же нарушалась жестокими штормами, и тогда можно было наблюдать, с какой