Рога. Джо Хилл

показалась особенно забавной. Дорога в ад так затрясся от смеха, что поджаренная говешка упала с его палки в костер.

      Терри чуть хлопнул Ига по руке, и они двинулись дальше. Игу не хотелось уходить: в этих ребятах ему виделось нечто почти невыносимо печальное. Им было совершенно нечего делать. Было ужасно, что к этому и сводился весь их летний день. Горелое говно и уязвленные чувства.

      Они с Терри подошли к гибкому, как тростинка, белокурому парню – Ли Турно, по всей видимости, – и замедлили шаг, достигнув верхней точки тропы Ивела Нивела. Отсюда холм круто спускался к реке, темно-синему проблеску, угадывавшемуся между черными стволами сосен. Когда-то это была грунтовая дорога, хотя трудно было себе представить, как кто-нибудь едет тут на машине: такой она была крутой и выветренной, самый идеал, чтобы перевернуться. Из земли выглядывали две полузасыпанные ржавые трубы, а между ними тянулась гладкая, плотная, накатанная колея, углубление, утоптанное чуть ли не до блеска тысячами горных велосипедов и десятками тысяч босых ног. Игова бабушка Вера рассказывала ему, что в тридцатые и сороковые, когда люди кидали в реку что попало, литейная мастерская использовала эти трубы, чтобы смывать окалину в воду. Трубы выглядели почти как рельсы, не хватало только паровозика, чтобы ездить по ним. С обеих сторон труб тропа состояла из обожженной солнцем земли вперемешку с камнями и всяким мусором. Укатанная тропа между трубами представляла собой простейший путь вниз; Иг и Терри приостановились, ожидая, что Ли Турно сейчас съедет.

      Только он этого не сделал. И явно не собирался делать. Он положил доску на землю – она имела рисунок в виде кобры и большие толстые шишкастые колеса – и покатал ее ногой туда-сюда, словно проверяя, как она катится. Затем присел на корточки и притворился, что проверяет вращение одного из колес. Теперь над ним измывались не только те ребята, которые жарили дерьмо. Внизу у холма стояли Эрик Хеннити и компания еще каких-то парней. Щуря глаза от солнца, они смотрели на него снизу вверх и выкрикивали обидные шутки. Кто-то посоветовал ему засунуть в жопу тряпку, чтобы не обосраться и больше не тянуть. Стоявшая у мусорного бака Гленна снова крикнула:

      – Да съезжай же ты, ковбой!

      Ее грубая жизнерадостность скрывала нотки отчаяния.

      – Ну что же, – сказал Терри, – такие, значит, дела. Ты можешь прожить свою жизнь либо калекой, либо слабаком.

      – Что это значит? – удивился Ли.

      – Это значит, – вздохнул Терри, – едешь ты или нет?

      И тут вмешался Иг, много раз съезжавший по этой тропе на горном велосипеде.

      – Не бойся, – сказал он. – Тропа между трубами совершенно гладкая и…

      – Ничего я не боюсь, – огрызнулся Ли, словно Иг его обвинял.

      – Тогда спускайся, – сказал Терри.

      – Одно из колес заедает, – ответил Ли.

      Терри рассмеялся. И отнюдь не добродушно.

      – Пошли, Иг, – сказал он.

      Иг протолкнул тележку мимо Ли Турно в колею между трубами. Ли взглянул на индейку, лоб вопросительно