Аллилуйя, Голливуд!. Ия Валерьевна Шарова

с его участием. А вот имени не помню.

      И, как назло, я опаздываю на его первое занятие. А все потому, что я задержалась на собеседовании в пиццерии, находящейся буквально на соседней улице. Возможно, именно это совпадение и сыграло свою роковую роль. Во-первых, я опоздала, во-вторых, для собеседования я оделась особо, а не так, как бегала каждый день – в джинсовых шортах, футболке и кроссовках. В одежде моей не было ничего броского. Просто я постаралась подчеркнуть свои формы, одновременно не выходя за рамки приличий. И вот открываю я дверь в аудиторию на середине фразы преподавателя, и вся такая смущенная, прошу прощения за опоздание и разрешения войти в класс.

      Видимо я переборщила, изображая школьницу. Группа стала сдержанно хихикать. Преподаватель улыбнулся, выслушав меня, потом принял вид строгого учителя и попросил объяснить причину моего опоздания. Тут я вошла во вкус и, хлопая ресницами, сказала, что я задержалась на собеседовании.

      – Что так?

      – Видимо надо было надеть юбку длиннее, – совсем тихо ответила я, опустив глаза долу.

      Тут класс уже откровенно смеялся.

      – Входите уже, и мы попытаемся продолжить. А вам надо было на актерский.

      – Спасибо, – уже серьезно ответила я, передвигая свободный стул как можно ближе к столу преподавателя.

      «Ему, наверное, 37-38, – думала я о своем, пропуская мимо ушей смысл сказанного преподавателем. Он несколько раз ловил мой пристальный взгляд, на доли секунды замедляя темп своей речи. Потом я решила, что так пристально разглядывать преподавателя, по крайней мере, невежливо. Но визуальный контакт уже был установлен. И сам преподаватель периодически посматривал на меня не менее заинтересованно, чем я ранее. Впрочем, что же это я, преподаватель, преподаватель… Стив, просто Стив, без громкой фамилии. Просто мужчина, симпатичный, остроумный, немного загадочный.

      Человек, которого я видела на экране, сейчас напротив меня. И мне он нравится, и я ему, похоже, тоже. Хотя в том, что он преподаватель, есть что-то немного запретное и от этого еще более волнующее. Что ж, в жизни появилось интересненькое – интрига.

      4. Контакт.

      Надо сказать, что группа наша сама по себе была довольно примечательной. Хотя бы потому, насколько разные люди встретились в ней. Состав был разновозрастный: из двадцати двух членов группы, таких, как я, двадцатичетырехлетних, было всего пятеро. Очевидно, что за обучение они платили не сами. Было несколько человек в возрасте около 30, остальные же были за этим возрастным рубежом. А трем моим «одноклассникам» было явно за сорок. И это было здорово. Мне были интересны не только сами занятия, но и вся наша группа, обладавшая, по моему мнению, огромным творческим потенциалом. Из этого кладезя типажей и их мыслей можно было черпать и черпать. Постепенно у каждого из нас появилось свое место в группе и своя роль.

      Меня прозвали Анной Карениной. И, думаю, вовсе не потому, что мое имя было как-то созвучно. Скорее всего, сыграло то, что я была из России. Кроме того,