Каратель. Иван Тропов

глаз – не боюсь я тебя, сам улетаю, – и лишь потом побежал по капоту, подпрыгивая, выше и выше, пока наконец удары крыльев не подхватили его.

      Неспешно хлопая, перелетел на ветку над машиной. Развернулся на ней и снова уставился на меня.

      Цук, цук, цук – все звенело железо, чуть тише.

      Несколько секунд я не мог понять, что это? Цук, цук, цук – никак не желая кончаться, только я никак не мог понять, откуда идет звук. Еще одна черная гадина? Разгуливает по крыше, где я ее не вижу?

      Здоровенная капля расшиблась о ветровое стекло, за ней другая, и вдруг хлынул ливень, по машине забарабанило со всех сторон.

+++

      Спать хотелось ужасно, но страх был сильнее.

      Я перестал греть пальцы о чашку, в один глоток допил кофе. Безвкусный, явно перекипевший. Помои, а не кофе. Но горячий и с кофеином. А вкус мне сейчас не важен. Важен кофеин.

      Долил в чашку из огромного кофейника, и снова проглотил черную бурду. Это была уже четвертая или пятая. Не помню.

      Я глядел на стекло, мутное от хлещущих струй ливня, и глотал кофе.

      Пальцы начинали дрожать, пожилая женщина за стойкой хмуро косилась на меня, но зато сон отступил.

      Мне надо бежать дальше. Дальше, дальше, дальше. Не останавливаясь даже на час.

      Это кафе я нашел на краю какого-то маленького городка к северу от Москвы – даже не знаю, что за городок. Трасса на Москву режет его по центру, но выезжать на трассу я больше не решался. Полз по окольным дорогам, и к городку выбрался с окраины. Выпить кофе, чтобы не заснуть за рулем и не угодить в канаву – и дальше. Дальше, дальше, дальше…

      Дождь хлестал по стеклу, размывая все, что снаружи. Смывая мою прошлую жизнь…

      Забудь. Отныне ты – не охотник. Отныне ты – беглец. Трусливая овечка. А по твоим следам, вот-вот нагонят, несутся псы – пурпурные слуги настоящих хозяев этого мира.

      Поиграл в вершителя судеб? Поиграл – и проиграл. Проиграл жизнь Старика, Гоша, всех наших. И свою собственную…

      Это сильнее меня. Этого не изменить. Можно лишь признать, подчиниться – и бежать прочь. Старик был прав. Старик…

      Ярость накатила удушливой волной, я врезал по столу. Чашка и кофейник звякнули.

      Женщина за стойкой вздрогнула, теперь она глядела на меня с опаской – за меня? или за кофейник и чашку? – но ничего не говорила. Не решалась.

      Напуганная, но покорная овца. Хоть на убой веди, так и пойдет следом. Дрожа от ужаса, но покорно и безропотно.

      А теперь и я – такой же. Уступивший тому, что сильнее меня. Смирившийся. Струсивший.

      Прошлая ночь и это утро, вся эта бесконечная езда прочь из Смоленска, вокруг Москвы и дальше на север, прочь, прочь, прочь, – лишь короткое начало куда более длинного бега. Мне теперь только это и осталось – бежать. Всю оставшуюся жизнь. Бежать, поджав хвост.

      Я грохнул по столу кулаками. Но ярость не уходила.

      Я ведь все знаю про этих чертовых сук – но отныне ничего не делаю. Лишь прячусь по углам и надеюсь, что хотя бы меня это не коснется… Хотя бы сам спасусь… Ведь это главное, так? Так, черт бы тебя побрал?! Спастись самому – это главное?!

      Я