В тени белой акации. Мелодраматическая повесть. Елена Комендант

Ни у кого и никогда больше я не видела такой роскоши. Когда тётя осталась одна, то продала эти шкуры за большие деньги, и на это жила какое-то время. Была у неё масса лакированных японских шкатулок, изумительных статуэток. Особенно одна запомнилась мне на всю жизнь. Размером 30—35 см, она изображала девчонку-негритянку, спешащую в школу. Под мышкой у неё была книга, и вся она была устремлена вперёд, против ветра, с развевающейся оранжевой юбкой.

      Когда тётя приезжала к нам уже старушкой, я её спросила, жива ли статуэтка. Увы! Её по неосторожности разбили. Я по натуре очень близка к тётке. Так же люблю красоту, красиво одеваться, украшения, вот только жизненной хватки нет, как у неё, а может это потому исчезло, что не было в этом нужды.

      Ещё я очень любила справлять свой день рождения. Дважды подводила маму, без предупреждения приглашала к себе на чай весь класс. Хорошо, что в ближайших лавчонках все было, и мама, схватившись за голову после моего объявления, что скоро будут гости, мчалась за покупками, быстро пекла пироги (на которые она была большой мастерицей), и ребятишки уходили сытые и довольные после весёлых игр в придачу. А я была счастлива, любовалась подарками, хотя получала взбучку за самоуправство.

      Мы со Светочкой Перебейносовой были большими затейницами. Любили всё красивое: одежду, вещи, книги, людей. Я помню, как дважды приходила домой и потрясённая, рассказывала маме, какую красивую тётю я только что видела. Это были действительно очень красивые женщины, но факт остается фактом, что я на это обращала внимание.

      С раннего детства я люблю украшения, совсем ещё маленькой девочкой просила у отца монетку, бежала в лавчонку и покупала хлопушку. Как стрельнешь – из неё вылетало пластмассовое колечко. Не снимала его до тех пор, пока оно не ломалось. Тогда снова клянчила у отца монетку. Потом папа купил мне медное кольцо с камушком, и я носила его очень долго. Ежедневно надраивала его песочком, и оно блестело, как золотое. Когда в городе была военная неразбериха, мальчишки подобрали с тротуара у ювелирного магазина шлифованные камушки. Не подозревая об их стоимости, мы играли с ними, обменивались, подкидывали. Один небольшой камушек я вставила в свое «золотое» кольцо, и оно, действительно, выглядело неплохо. Однажды родители заметили, чем мы играем, отобрали наши «цацки» и выменяли на мешок муки. А время было трудное.

      Но однажды мы со Светой поплатились за свой эстетизм. За одной барышней из нашего двора Верой Можиной ухаживал очень красивый молодой человек. Он приезжал к ней обычно на велосипеде, на котором мы потом катались. Когда он ехал к нам спиной, мы со Светкой ему вослед посылали воздушные поцелуи и сдували их с ладошки, восхищаясь его красотой. Кто-то во дворе это заметил, доложил, конечно, Вере, и она при всем честном народе, а обычно по вечерам многие выходили во двор подышать свежим воздухом, благо он у нас был цветущий и красивый, отчитала нас резко и грубо, что это неприлично