Ушел, вернее остался. Сборник номинантов на Премию имени Сергея Довлатова. Выпуск 2. Сборник

что, пижон, не слушаешь совсем нас? Возгордился? Шибко красивый костюм тебе крестный подарил да галстук нацепил, – беззлобно проговорил Семён, обращаясь к сыну. – Ну скажи хоть пару ласковых слов, мы ж тебе счастья желаем, а ты не ответствуешь. Встань, встань, скажи словечко и матери, и крестному.

      – Да что мне говорить? Спасибо всем. Вот и все, что еще?

      – Ну и на том будет, – опрокинув стакан, сказал Семён. – Только вот ты что-то неулыбчивый, это плохо.

      Стол гудел. Кто-то запел «Рябинушку», и понеслась песня. Пели почти все, а уж припев повторяли с особым усердием.

      Хоть порой и невпопад, но песню довели до конца. Потом спели «Россию» и «Соловьев»…

      Ветераны утирали слезы после слов: «Пусть солдаты немного поспят». Каждый вспоминал свое – свое пережитое и невозвратимое.

      Часам к девяти вечера, когда уже напелись и наплясались вдоволь, когда уже перешли к чаю, Саша вдруг быстро выскочил из-за стола и побежал во двор. Это было сделано так быстро и неожиданно, а лицо было так искажено, что почти все бросились за ним, побоявшись, что он сядет на мотоцикл и, не дай бог, чего произойдет. Каково же было удивление, когда увидели все, что Александр побежал в противоположную от гаража сторону – к колодцу… Николай Васильевич даже улыбнулся: как хорошо, что заставил Семёна завязать колодец.

      Саша обежал колодец, попробовал порвать закрывавший его брезент, но тот ему не поддался. Тогда он распростер руки над колодцем и вдруг рухнул как подкошенный на брезент… Его оттащили домой – он был мертв… Сердце разорвалось от какой-то неведомой, нечеловеческой силы, которая забрала душу семнадцатилетнего паренька…

      Николай Васильевич, не простившись, уехал к себе в Лебяжье. Ночь он провел без сна, а к утру в забытьи, в полудреме ему мерещился Сашка, который с небесных высот благодарил его за черный костюм и просил прощения за боль и причиненные страдания…

      Как отучали курить

      С Сашкой Веселковым мы были одногодки, а посему три года подряд выпадало нам быть с ним в одной группе в детском санатории во время летних каникул. Санаторий располагался на берегу таежной реки, километрах в тридцати от города.

      Мы набирались сил, отдыхали, играли, купались, загорали, ходили в однодневные походы по тайге, собирали грибы и ягоды, участвовали в уборке овощей и ягод в соседнем колхозном саду и даже помогали колхозникам на сенокосе, вороша и сгребая просушенное сено. Кроме того, каждая группа, как тогда было модно и принято, готовила какие-то номера на концерты, и мы тренировались в построении пирамид, выступлении хора и даже солировали, исполняя песни и декламируя стихи.

      Мама Сашки Веселкова – Людмила Михайловна, донская казачка, красивая строгая женщина с пышной черной косой, закрученной вокруг головы, – была воспитательницей в нашей группе. Она любила во всем порядок, была требовательна и справедлива; наверное, поэтому все ее как-то побаивались и очень уважали: просьбы, укоры и любые ее слова быстро доходили до