Он был богом. Свершение. Александр Блэйн

здесь он попадал в поле зрения, и рот не закрывался ни на секунду. Часами будет говорить, и пожалеет об этом последний, кто высидит. Вот так и проявлялась его слабость: отец у Себастьяна был падок на славу. Вот любил он быть в центре внимания.

      – Ясненько. Чем вы сегодня планируете заниматься? – спросил Себастьян после минутной паузы. Сформулировать вопрос ему было сложно. Интересы с отцом у них схожими не были наотрез, да и внешне они разными были, но души в нём сын не чаял, как, собственно, и отец. Вместе – как кошка с собакой, порознь – скучают, но сказать нечего, хотя и в молчании этом слов можно прочесть больше, чем в словаре.

      – Да мы сегодня на день рождения же.

      – А к кому это? – поинтересовался Себастьян.

      – Ты их всё равно не знаешь, – ответил отец. – Это у меня с работы.

      – А может, знаю? Я у тебя часто там бывал.

      – Это новый человек. Недавно пришёл к нам.

      – Понятно, – ответил Себастьян. Как и отец, он тоже был лаконичен, скуп на слова, хотя обычно излагал немного шире своего отца.

      Себастьян стоял у открытого окна. Из соседской квартиры доносился запах ещё тёплого кофе и хрустящих гренок на свином жире, что только-только были сняты с раскалённой сковороды. Они ещё и остыть не успели, но Себастьян уже затосковал по ним, хотя и завтракал буквально десять минут назад. На улице проезжали машины, шли люди, бодрые, уставшие, с сонными лицами, но все, как павлины, важные. С 39-го этажа все выглядели такими мелкими. И не было разницы: богатые или бедные, сильные, слабые. Оттуда никто больше муравьев не казался. Их было так много, что и сосчитать нельзя. Сначала Себастьян как-то пытался это сделать, но уже на пятидесятом сбился со счёта и решил больше не возвращаться. Они с отцом так всё это время и молчали. Неловкости никто не испытывал. Просто всё уже сказали, а трубку положить никто не мог. Приятно им было. Так они чувствовали, что рядом друг с другом. Себастьян прижался к стеклу носом, когда почувствовал тёплое дыхание в шею. Это была Сабина. Она подошла сзади и обняла его за талию, сомкнув руки на животе, её голова нежно легла на плечо Себастьяна, а тёплое дыхание щекотало шею.

      – Кстати, мы вот на Алтай собираемся, – сказал он отцу, нарушив молчание.

      – Отдохнуть или почему?

      – Или почему, – сказал Себастьян, вздохнув. – Да по делам, так скажу. Но и отдохнуть тоже.

      – Ладно, па, я пошёл, – ответил Себастьян. Речь его звучала медленно, размеренно, но без пауз, слегка торопливо. – Маме там привет передавай. Ещё созвонимся.

      – Эй, от меня привет передай, – перебила Сабина.

      – Вам от Саби привет. Да, хорошо. Передам, – это были последние слова, которые он сказал отцу, после чего отключился.

      Дальше всё развивалось стремительно быстро. Себастьян больше не разговаривал, и его внимание теперь было приковано только к Сабине, что нарочно мелькала под глазами. Ей льстило, как алчно он пожирал её глазами, не упуская из виду ни единого движения её форм. Сабина же только то и делала, что слонялась