Согнутые руки. Элли Гарус

женскими руками, создавая тепло и желание у мужчины мчаться домой. Она действительно решила жить со мной, а это уже что-то значило – во всяком случае, для меня. Я подумал, что как только решу все свои дела, заеду за ней на студию. Хочу лично забрать ее. И я не думаю, что она скажет, мол, это уже слишком с моей стороны.

      В обед я провел встречу в торгово-офисном центре Мэнфис, и спешил уже ехать к жене (не верится, что я говорю это слово) на студию, как невольно бросил взгляд на выставочную галерею. К своему удивлению, я не увидел ни одной картины с Роси, посему решил зайти и лично убедиться, что ее выставки больше нет. Так и было: зал оказался почти пуст, не считая каких-то незнакомых мне работ. Управляющий галереи встретил меня приветствуя, я поинтересовался у него о выставке с Рослин, на что он ответил мне:

      – Да-к ее до Рождества приобрел один коллекционер в частную коллекцию. Очень щедро заплатил, очень! Я вам как специалист в нашей сфере говорю. Обычно за такие деньги отпускают картины знаменитых людей, узнаваемых… Хотя эту милую девушку стали узнавать – мы все наслышаны, чья она дочь. Подумать только, что у Медельин Ройс был ребенок! А фото ее дочери в моей галерее! Медельин всем казалась такой недосягаемой, такой роковой богиней и материнство как-то не вязалось к ее образу. Ну вы понимаете о чем я?

      Я понимающе кивнул, и переспросил:

      – Как же вы продали работы, когда их автор с трепетом относился к ним, продавать категорически отказывался?

      – Ну знаете ли, когда самые преданные творцы видят такой щедрый чек, то они готовы и себя продать.

      – Я так понимаю, имени владельца вы не разглашаете?

      – Что вы, нет, сэр.

      – А если подумать?

      – Что вы… Я не хочу потерять репутацию.

      – Хорошо, спасибо за информацию!

      Управляющий ещё что-то сказал мне в след, но я шагнул к выходу. Если он придерживается профессиональной этики, то однокурсник жены, Ромео, вряд-ли будет молчать. Я отправился в студию, убью двух зайцев – и Роси встречу и поговорю с чудо-творцом прекрасного.

      В академии, где трудится Рослин, мне сообщили, что она занята проявлением снимков в темной комнате, и ее лучше не отвлекать. Я поинтересовался, где смогу найти Ромео (фамилии, увы, я не знал), но она и не понадобилась – этого малого здесь знали, казалось, все. Я нашел его в небольшой мастерской, он возился с фотоаппаратом, раскручивая маленькие болтики на корпусе. Когда он увидел меня, то не стал бросать дело, а лишь улыбчиво приветствовал и спросил:

      – Вы по какому поводу? Портрет, репортаж, домашняя съёмка?

      – Нет, – я хохотнул, – я присяду? – Кивком указал на рядом стоящий стул.

      – О, да! Конечно. А что вас интересует?

      – Интересно мне, мой дорогой друг, кому ты продал целую выставочную галерею с фотографиями моей жены?

      Он удивлённо хлопал глазами, а потом воскликнул:

      – Рослин?.. В смысле, жены?! Она что замуж вышла?

      – Да, но разговор сейчас не об этом.

      – Ну