Глубина (сборник). Сергей Лукьяненко

на меня короткий взгляд, встает, разглядывает изменившийся пейзаж.

      – Абсолютно. Мир становится настоящим, только когда обретает свободу.

      – Как человек.

      – Конечно.

      – Ты так веришь в свободу?

      – А в свободу не надо верить. Когда она есть, ты сам это чувствуешь.

      Наверное, я знал, что она скажет эти слова.

      – Вика, если человеку, хорошему человеку, грозит беда. Если он навсегда может потерять свободу… ты согласилась бы ему помочь?

      – Согласилась бы, – отвечает она спокойно. – Даже если он не очень хороший человек. Это такая позиция, если хочешь.

      – Мне надо спрятать человека.

      Вика смешно машет головой, так что волосы рассыпаются по плечам.

      – Леня, ты о чем? Где спрятать?

      – В виртуальности.

      – Зачем?

      – Он не может выйти.

      – Ты об этом, который в «Лабиринте»?

      – Да.

      – Леня… – Вика берет меня за руку. – Ты давно был в реальном мире?

      – Полчаса назад.

      – Точно? Тебе самому помощь не нужна? У меня… – она закусывает губу, – есть знакомый дайвер. Это не выдумки, они и впрямь существуют!

      Забавно…

      – Хочешь, я попрошу его встретиться с тобой?

      – Вика…

      Она замолкает.

      Не привык я к такой заботе, честно говоря. Это моя специальность – беспокоиться о людях, потерявшихся в виртуальности.

      – Я помогу, – говорит Вика. – Но ты не прав… мне кажется.

      Сейчас мне не до споров.

      – Спасибо. У вас надежные системы безопасности?

      – Вполне. Ты что-нибудь понимаешь в этом деле?

      Киваю. Конечно, написать защитную программу я не смогу. Но вот ломать их приходилось столько раз, что впору считать себя экспертом.

      – Можешь порасспрашивать Мага.

      – А он мне скажет?

      – Тебе – нет. И мне тоже, а вот Мадам…

      Вика мешкает, бросает на меня такой взгляд, словно просит выйти. Я иду к двери, но она окликает:

      – Леня… Не надо. Хочу, чтобы ты видел.

      Она подходит к стене, проводит по ней рукой. И доски расходятся, открывая узкую дверь.

      Там, за дверью, свет. Холодный синеватый свет, неживой. Силуэт Вики секунду стоит в проеме, потом исчезает внутри. И я иду вслед, хоть мне этого и не хочется. Как загипнотизированный.

      Сарай. Или морг. Или музей Синей Бороды.

      Из стен – блестящие никелированные крюки, на них висят, чуть-чуть не доставая ногами до пола, человеческие тела. В основном – девушки, блондинки и брюнетки, несколько рыженьких, одна абсолютно лысая. Но попадаются и женщины средних лет, и пара старушек, несколько девочек и мальчиков.

      Глаза у всех открыты, и в них – пустота.

      – Это моя костюмерная, – говорит Вика.

      Я молчу. Я и так это понимаю.

      Вика идет вдоль покачивающихся тел, заглядывая в мертвые лица, что-то нашептывая – словно здороваясь с ними. Мадам висит в конце первого десятка. Вика оглядывается на меня, убеждаясь, что я смотрю, – и прижимается к пышному телу владелицы заведения, обнимает его – словно в пароксизме извращенной