Глубина (сборник). Сергей Лукьяненко

добра – и, странное дело, они оказались впору!

      – Спасибо, я все-таки у нее подожду! – отчаянно улыбаясь, отвечаю я. – Спасибо!

      Девушка корчит жалобную гримаску и исчезает в своей комнате. А я иду дальше.

      Пока не встречаюсь взглядом с черным котенком на фотографии.

      – Мяу! – тихонько шепчу я, толкая дверь. Котенок открывает рот, тихо мяукает в ответ и вновь замирает.

      Горная хижина пуста, лишь ветер из открытого окна треплет короткие занавески. Облокотившись на подоконник, долго смотрю на горы.

      Нет, это невероятно. Создать целый мир, в полном одиночестве! И не ради денег и славы, не на заказ – просто для себя. Не для того, чтобы войти в этот мир.

      Лишь знать, что он есть. Рядом, за окном. Искрящийся снег вершин, бескрайняя синь неба, камни на склонах, черный мох под соснами, парящие в небе птицы и снующие по деревьям белки. Мир тишины, чистоты и покоя. Мир, в котором не придумано слово «грязь».

      Мне кажется, что Неудачнику он мог бы понравиться.

      Очень надеюсь, что понравится…

      – Леня?

      Вика входит неслышно и застает меня врасплох.

      – Извини… тебя не предупредили?

      Она качает головой.

      – Мне захотелось с тобой посидеть. Чуть-чуть. – Я невольно начинаю оправдываться. – У тебя… все в порядке?

      Вика кивает.

      – Не стоит так часто нырять в глубину, – говорю я, подходя. – Ты хоть перекусила?

      – Немножко. Клиентов сегодня – море.

      Она не отводит взгляд. Она привыкла считать это работой.

      А со мной что-то не так. В груди – холодный ком, сыпучий и колкий, как снег на морозе. Я глотаю воздух и говорю:

      – Неужели тебе необходимо так много работать… Мадам?

      Вика отходит к окну. Спрашивает, не оборачиваясь:

      – Как ты узнал?

      – Почувствовал.

      – Уходи, Леонид. Уходи навсегда, ладно?

      – Нет.

      – Какого дьявола ты ко мне привязался? – кричит Вика, поворачиваясь. – Зачем тебе подруга-проститутка? Проваливай! Мне это все нравится, ясно? Трахаться по сто раз в день, менять тела, командовать девчонками и делать вид, что я одна из них! Ясно? Ясно тебе?

      Я просто стою и жду, когда она выкричится. Потом подхожу и становлюсь рядом у окна.

      Говорить сейчас нельзя, и касаться Вики тоже не стоит, а молчать опасно, но выхода нет, и я жду. Сам не зная чего.

      Горы вздрагивают, и пол под ногами начинает трястись. Вика вскрикивает, хватаясь за подоконник, я хватаю ее за плечо и упираюсь свободной рукой в стену. Земля трясется. Снежные шапки оплывают белым дымком, вытягивают вниз щупальца лавин. Мимо окна с грохотом проносится огромный валун.

      – Мамочка… – шепчет Вика, садясь на пол. Она скорее возбуждена, чем напугана. – Пригнись, Леня!

      Я падаю рядом с ней, и вовремя – в окно бьет хороший заряд каменной шрапнели.

      – Баллов пять! – кричит Вика. – Семь!

      – Восемь! – поддерживаю я. Вряд ли она видела настоящие землетрясения, иначе бы не веселилась.

      Пол