Лемурия. Василий Арсеньев

понимаю, он музыкант, выступает с концертами в Лондоне. Super Star… А кто я такой? Клерк, один из тысяч, и неудачник…

      – Не говори таких слов, Джон, – вдруг, схватив меня за руку, сказала она. – Какой же ты неудачник?! Разве это не ты нашел для нас воду? Ты подарил нам всем надежду!

      От ее прикосновения меня мгновенно бросило в жар. Сердце запрыгало в моей груди.

      – У тебя учащенный пульс, – сообщила она, отпустив мою руку. – Похоже, ты и впрямь влюблен в меня…

      – Что? – переспросил я, не веря своим ушам.

      – Я учусь на медицинском факультете, – пояснила Джулия. – На кафедре кардиологии. Нам говорят, что сердце – это просто насос, который гонит кровь по кругу. Я много раз видела его на картинках и макетах. Орган с несколькими отделами и отходящими кровеносными сосудами, – вот, что такое сердце. А совсем недавно я побывала на операции по пересадке сердца. Оно бьется, пульсирует… Это так странно! И трудно поверить, что оно способно чувствовать и любить. Я ведь до этого дня не сомневалась, что только инстинкты управляют людьми… Иди, – сказала она, кивая в сторону костра, где ели остальные. – Наверное, там еще что-то осталось.

      Когда я, поужинав, вернулся назад, она лежала на траве, глядя на звезды. Я лег рядом, и она вдруг прижалась к моей груди и тихо-тихо зашептала:

      – Джон, здесь каждый думает только о себе. В случае опасности они все будут спасать собственные шкуры. Но ты… ты ведь не оставишь меня?

      Я чувствовал, как прыгает сердце в ее груди. Она посмотрела на меня с мольбой в глазах. Я обнял ее крепко:

      – Ты не одна. Ничего не бойся. Я тебя не брошу. Ты под моей защитой!

      – А ты способен защитить меня? – усмехнулась она, отстранившись от меня. – Ты совсем не похож на Рэмбо!

      – Это правда, – вздохнул я. – Но зато у меня голова на плечах и навыки выживания, полученные благодаря отцу…

      Едва я сказал это, как вспомнил утреннее происшествие.

      Что же это было? Галлюцинация?

      – Что такое? – удивилась она, разглядев перемену в моем лице. Я качнул головой и продолжил начатую мысль:

      – Мой отец был военным. Служил в морской пехоте. Прошел войну в Персидском заливе. Он вернулся оттуда совсем другим человеком. Я так боялся его, что всегда обращался к нему «Sir» и ни разу не сказал «Dad». Иракская пуля застряла у него в голове. Его списали по ранению. Когда он вернулся с войны, я был слабым и щуплым мальчишкой одиннадцати лет, а он хотел сделать из меня солдата. Подъем в пять утра, пятьдесят отжиманий, бег на три мили… Помню, я валился от усталости, падал от бессилия, а он бил меня своим армейским сапогом. Иногда разбивал мне лицо до крови. Но это все было еще терпимо. Больше всего на свете я боялся каникул, потому что в те дни отец тащил меня в горы или пустыню. В других семьях родители водят своих детей в поход, с собой они несут палатки, спальники, припасы в дорогу, но мой отец просто заводил меня в самую глушь и оставлял там – один на один с превратностями судьбы. Как-то раз в горах я наткнулся на огромного бурого медведя и бежал от него несколько миль. Отец откуда-то со скал смотрел на мой необычайный кросс, а потом долго