Атомный сон (Cборник). Сергей Лукьяненко

вверх капота бьет пар и сочится бесцветная жидкость.

      – Денис, – очень спокойно говорит Томилин, – я же просил…

      – Да не мог он успеть повернуть, – отвечает Денис. – Все же обсчитано!

      В его голосе слышится искреннее возмущение. Нет, вряд ли он психолог. Скорее программист, переводивший расплывчатые указания в цифровую форму.

      – Скорость была тридцать четыре километра в час, радиус поворота… – бормочет Денис. Но Томилин жестом заставляет его замолчать.

      А смятая дверь кабины со скрежетом открывается. Скорее вываливается, чем выходит, водитель. И не глядя на серый туман в глубине магазина, бредет сквозь стеклянное крошево витрины на улицу.

      – Камеру сдвинуть! – рявкает Томилин.

      Я не вижу, кто исполняет его команду. Возможно, у Дениса есть какой-то пульт, а может быть, нас слушают и другие сотрудники тюрьмы.

      Но камера послушно сдвигается с места и плывет вслед за водителем.

      И я начинаю смеяться.

      Это уже не трагедия. Это фарс.

      По улице все так же едут автомобили, все так же идут прохожие, не обращая никакого внимания на воткнувшийся в здание грузовик.

      А нераздавленные велосипедисты продолжают ехать, с ужасом озираясь назад. Они едут на месте, колеса скользят по асфальту, сверкают спицы с красными кружками катафотов, длинные волосы одного из пареньков полощет на несуществующем ветру. Лучший в мире велотренажер.

      Водитель обходит машину. Подходит к ребятам, смотрит на них, протягивает руку, словно намереваясь тронуть, – и тут же отдергивает. Достает мятую пачку «Примы», засовывает одну сигарету в рот, но забывает закурить и кричит:

      – Бип! Бип-бип, вашу мать! Козлы, бип! Бип!

      То ли он догадался, где камера. То ли это случайность – но он смотрит прямо на нас.

      – Бип! – зло говорит Томилин. – Какой бип включил звуковой цензор?

      – Но это же общее требование ко всем государственным учреждениям! – отбивается Денис.

      Водитель, выронивший сигарету, достает другую. Садится на асфальт, закуривает, глядя на несущихся в никуда велосипедистов.

      – Уберите… это, – командует Томилин. – Карина, прошу прощения.

      – Бип, – говорю я с улыбкой. Именно «бип» я и хотела произнести.

      – Смешно, – соглашается Томилин, когда гаснет экран. – Может быть, Карина, вы еще объясните, что это значит?

      – Да если бы я знала…

      На самом-то деле я догадываюсь. И готова поаплодировать Чингизу, устроившему свой сюрприз. Вот только…

      – Наши визитеры изолированы? – спрашивает Томилин Дениса.

      – Разумеется! – Видно, в этом программист уверен. – Стекова аппаратно отключили от глубины. А тем двоим задавили каналы. Начисто.

      – Ну и какие версии? – спрашивает Томилин.

      Ответа нет. И подполковник командует:

      – Давайте второго!

      – Какого именно?

      – Давайте Казакова. Что там у него?

      Экран загорается снова. Камера парит в небе, опускаясь