Мой бедный богатый мужчина. Мария Воронова

– с прямой спиной, свежая, в светлом утреннем платье, она наливает мужу чай, ласково улыбаясь. Но лицо мужа по-прежнему оставалось в тени.

      Глава 4

      Дом встретил унылой пустотой.

      Розенберг вздохнул – он еще не привык, что его никто не встречает, – прошел на кухню и зарядил кофемашину.

      На втором этаже хлопнула дверь, легкие шаги быстро застучали по ступенькам, и ему на шею бросилась зареванная Мила.

      – Где же ты был столько времени? Что, нельзя было сообщить?

      Он опустился на стул, выдвинул ящик буфета и достал свою любимую трубку.

      – Извини. Не хотел тебя беспокоить.

      – Беспокоить? Да я просто извелась! В полиции была, все справочные больниц обзвонила…

      Розенберг взял ее за руку.

      – Я не думал, что ты так быстро обнаружишь мое отсутствие. Я, правда, не хотел тебя волновать. Пошел ночью в магазин и нарвался на наркоманов, только и всего. Полежал в канаве, потом добрые люди подобрали и отвезли в больничку, где меня превосходным образом починили. Волноваться не о чем, как видишь.

      Мила всхлипнула и села рядом с ним.

      – Я уж думала, что больше тебя не увижу… Единственная надежда оставалась, что ты у какой-нибудь девушки.

      Розенберг улыбнулся:

      – Девушка там была, да… Ножки славные… Ласковая сестричка, даже удивительно, я и не думал, что такие бывают. Они же все там решили, что я бомж, но ухаживали, как за королем. Нужно будет поехать отблагодарить их как следует. Ну все, хватит грустить… Или ты мне не рада?

      – Да ты что? Я от радости чуть с ума не сошла, когда услышала, что ты вернулся!

      – Тогда давай съездим суши поедим? Звони своему синьору Помидору, скажи, отец устраивает пир по поводу чудесного воскрешения из мертвых.

      Мила молча уставилась в пол.

      – Ну? Что-то не так? – безмятежно поинтересовался Розенберг. – Пока я лежал в больнице, ты разлюбила японскую кухню?

      – Не разлюбила, – пробормотала Мила, по-прежнему глядя в пол. – Но Стас меня бросил. Вроде бы… – добавила она.

      Розенберг едва не рассмеялся: он был твердо уверен, что между такими молодыми и хорошими людьми, как Мила со Стасом, могут происходить только пустячные размолвки. Но его любимая приемная дочь сидела, ссутулив плечи и понурив голову, и это необходимо было немедленно исправить.

      – Из-за чего, позволь узнать?

      – Я случайно проболталась, что девчонки учатся в Англии, он стал расспрашивать, слово за слово… В общем, он понял, что у нас много денег, взбесился и ушел.

      – Мила, жена должна уметь врать, это основа счастливой семейной жизни, – назидательно сказал Розенберг. – Но вообще-то синьор Помидор радоваться должен. Я еще понимаю, если бы мы врали, что богаты, а оказались на самом деле нищими.

      – А он сказал, что мы с тобой его за альфонса держали… И нахлебником он быть не хочет! – После этих слов Мила горько зарыдала.

      Розенберг рассеянно погладил ее по голове.

      – И теперь ты злишься, что