Апостолы и грешники. История одного побега. Александр Куприн

Но и все остальное она тоже делает замечательно. Мы знакомы тыщу лет, и среди прочего она выполняет секретарские услуги – я всем даю ее телефон как свой, и она любезно ведет специальную тетрадь, где записывает, кто меня искал, когда и зачем.

      – Санечка пришел! – смеется она. – Ой, и фрукты принес! Заходи-заходи. Тебя второй день Жорик какой-то ищет – сегодня обещал снова позвонить.

      – Да хер с ним. Сначала массаж-хуяж.

      – Ой, Санечка, не хочется тебя печалить, но хуяжа больше не будет. Я, если честно, и за массаж-то не уверена…

      – ???

      – Я, походу, замуж собираюсь.

      – Милка! А как же я? Поматросила и бросила? А моя телефонная связь с этим бескрайним, полным опасностей миром?

      – Ладно тебе, осел! Порадовался бы лучше за тетку.

      – А кто потерпевший-то?

      – Вот же гад – слово какое выбрал! Ашотик у меня. Личник мой, что с работы возит – не помнишь, что ли?

      И я припомнил. Точно – есть у нее «личник», таксист, что приезжает всегда без вызова к концу работы. Обычно они у метрдотелей ресторанных, но Милка – парикмахерша модная – плющиться в метро после работы не хочет. Ну Ашотик так Ашотик, только стало мне горько, грустно и обидно даже. Вот ведь – у подружки перемены, волнения, ожидания, а у меня головняки да страхи…

      – Мииил! Ну массаж-то забацай… ну в последний раз.

      И мнет она меня, а я бросил тетрадь на пол и читаю. Точно – Похуйдым звонил дважды. Красивым почерком написано: «водить машину, чтоб он бухнуть мог». Два звонка от мамы. Еще какие-то неизвестные.

      – Мил. Вот тут помни. И вот тут…

      – Ну не подонок???

      Затащил я ее, конечно, в койку. Только, думаю, напрасно – расстроил ее этим. Впрочем, пятьсот рублей «на свадьбу» вернули ей всегдашнее приподнятое настроение.

      – Мил. Я телефон твой давать больше не буду, но ты позаписывай еще хотя бы с месяц, а?

      – Сань! Ты ж до конца года заплатил! Я объясню Ашотику, что почем, – скажу, что мы родственники с тобой. Ведь мы же родственники?

      – Все люди – родственники, и Ашот нам брат родной!

      – Ты звонить-то будешь кому сегодня или нет? Уходить мне на кухню?

      – Пару звоночков только, извини.

      Ушла Милка на кухню, а я принялся листать тетрадь эту, наткнулся на мой старый киевский роман с балериной – Раиса мне еще полгода названивала. Разыскивала. И так мне отчего-то стало тоскливо. Наверное, мне следует уже жениться, детей родить.

      – Не шумите, сорванцы! – скажет им утром супруга в цветастом фартуке. – Папа собирается на работу.

      Но что дальше – представить никак не могу! Вижу, как в черно-белом кино – солидный дяденька в круглых роговых очках, в двубортном драповом пальто надевает шляпу, берет в руку портфель с латунными застежками и выходит из дому. На работу, как и было сказано. У подъезда его само собой «Победа» ждет