Живая вода. Сергей Алексеев

Но я пожилой человек. Господин офицер, ваш… э-э, издевательство не место.

      ПРОНСКИЙ (с тихим гневом). Слушай ты, монах!.. Будешь ещё мне указывать? Кто из нас, ты или я – загнал своего сына в гитлерюгенд? Кто – ты или я – обрядил его, как… чучело и дал в руки пулемёт? Тяжёлый пулемёт, станковый! Кто его заставил воевать? И кто теперь заставляет… совершать это изуверство?

      ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Гитлерюгенд – плохо. Я протестовал. Я писал сыну Томасу. Но Гитлер… подонок Гитлер лишил разума мальчиков. Они имеют желание сражаться. Томас не имел желания. Вы юный господин офицер, вы чуть-чуть знать подросток, размер свой опыт. Подросток имеет очень большая страсть и малый разум. И поведение бродячий пёс, шакал. Кто не желает идти стая, тот плохой мальчик, предатель.

      ПРОНСКИЙ. Ты мне ещё лекцию прочитай.

      СЫРОМЯТНЫЙ. Правильно он говорит. Шпана – шакалы, загрызут, кого хочешь, если в стае. По себе знаю.

      ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Я не имел возможность быть рядом с Томас. Я был на фронт. Мать Томас – женщина трудный характер и очень молод. Она имеет возраст тридцать три лет. Она потворствовал… отдавал дух войны. Я приехал всего одна ночь встреча с Томасом. Имел желание спасти сын – Томас очень юный, не понимать. Подонок Гитлер взял разум, сделал немецкий мальчик тупой солдат.

      ПРОНСКИЙ. Убедительная история, ничего не скажешь. Я даже верю, так оно и есть. Только мне-то что, легче? Или это что-то меняет?

      ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Очень хорошо меняет. Томас можно отпустить. Он не делать зла Красная армия.

      ПРОНСКИЙ (к Сыромятному). Отпустить?..

      ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Он имеет защита… покров…ительств Дева Мария! Я слышал её голос. Отпустить.

      ПРОНСКИЙ. Это она тебе сказала. А у меня в голове другой голос…

      СЫРОМЯТНЫЙ. У меня тоже. Если даже этот поросёнок сам не пойдёт докладывать, его схватят и спросят. Шакалята спросят… А он – толстый, значит, слабак и сразу вломит. Тем более, наверняка все знают, приехал папашка-генерал. Не успеем и в эту душегубку сесть, как навалятся.

      ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Господин офицер отпускает Томас, я пойду «язык» русское командование.

      ПРОНСКИЙ. Допустим, ты и так пойдёшь, в любом случае.

      ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Добрая воля показания. Имею сказать все оборона северо-восток укрепрайон. Сведений вся оборона Берлин: артиллерия, ракета ФАУ, коммуникация, резерв, склад боепитание. Томас – мой сын, поздно сын, никого нет.

      ПРОНСКИЙ. Это мы уже слышали… Так говоришь, отпустить?

      СЫРОМЯТНЫЙ. Что ты на меня уставился? Ты у меня спрашиваешь? Я, кажется, лейтенант, всё сказал, какие мне голоса слышатся.

      ПРОНСКИЙ. Я думаю.

      СЫРОМЯТНЫЙ. Думай, да только поскорей, времени в обрез.

      ТОМАС (по-немецки). Мой отец! В нашем саду сейчас тоже цветут яблони? Там тоже весна?

      ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Да, Томас, весна по всей Германии. И в нашем саду тоже.

      ТОМАС. Я люблю весну. Будет тепло.

      ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Ты запомнишь её на всю жизнь. Весна, тысяча девятьсот сорок пятый год от рождества Христа.

      СЫРОМЯТНЫЙ. Надо бы заканчивать этот базар, лейтенант.

      ПРОНСКИЙ