Кремль 2222. Ярославское шоссе. Владислав Выставной

всеми, в том числе и с влиятельной Боярской Думой. А известно, что многие бояре с подозрением относятся к вестам, приютившимся по соседству. Для них случившееся с несчастной зенитчицей станет прекрасным поводом избавиться от лидера вестов – упечь его в темницу, а то и казнить.

      Семинарист достал нож и осторожно поддел лезвием ремень. Нет, если идти к князю – то только лишь с полным набором доказательств невиновности друга. А значит, у него только один выход.

      Найти настоящего убийцу.

      Легко сказать. Чтобы найти этого человека, нужно хотя бы знать, кто он такой, как проник в Кремль, если он пришлый. Да и выяснить мотивы не помешало бы. Семинаристу доводилось читать старинные детективы. Из них следовало, что даже малейшая зацепка может вывести на правильный след. Точно так же, как упущенная деталь обрекает поиски на неудачу. А он даже лица этого человека не запомнил. У него не было никаких зацепок.

      Не считая короткого рваного куска ремня.

      Книжник нахмурился, соображая. Опытный следователь использовал бы даже клочки ткани, даже волосы с головы преступника, чтобы отыскать его. Но времена сыщиков канули во тьму веков, и приходилось все изобретать заново. Вот как бы в те давние времена искали убийцу по единственному найденному предмету? По запаху, что ли?

      Точно – использовали бы поисковую собаку. Но в Кремле нет собак – вымерли все. Отвратительный гибрид – крысособака – дик, агрессивен и не поддается приручению. По крайней мере, до сих пор это никому не удавалось.

      Книжника осенило: ему есть, к кому обратиться по этому специфическому вопросу.

      Он долго колотил в дверь ветхой лачуги у кремлевской стены, но хозяин, похоже, не слышал. Отшельнику позволили жить здесь, в небольшой, ветхой хижине, хоть это и не принято у кремлевских. Просто пошли навстречу по личной просьбе Книжника. Старик слишком долго жил в одиночестве, чтобы смириться с проживанием в коллективных кельях, как большинство кремлевских. И это было хорошо – потому что к нему можно было наведаться, не опасаясь лишнего внимания со стороны чужих глаз (хоть и не было уверенности в том, что опричники все-таки не отправили за ним слежку).

      Наконец, за дверью раздались шаркающие шаги, дверь приоткрылась и в щели показалась половина лица с подозрительно прищуренным глазом.

      – Кто это? – произнес глухой голос.

      – Свои.

      – Нет у меня своих. Померли все давно.

      – Да Книжник это!

      – А, это ты… Заходи.

      Дверь распахнулась пошире, пропуская гостя. Оглядевшись на всякий случай, парень пригнулся и вошел под низкий косяк.

      В тесной каморке царил полумрак. Горела лучина, на деревянном столе стояли глиняный кувшин и тарелка с хлебом. Обстановка не сильно отличалась от таковой в большинстве кремлевских жилищ – как говорится, бедненько, но чистенько.

      Отличало эту лачугу только одно – здоровенная крылатая тварь, висевшая в дальнем углу под потолком. Крылан. Спит. Вряд ли у кого из кремлевских дома живет такое существо. Хотя бы