Кремль 2222. Ярославское шоссе. Владислав Выставной

по прекрасному лицу. Она успела сделать еще пару вздохов – и кровь показалась в уголках ее губ. Золотоволосая кричала, звала на помощь, а Книжник отчаянно пытался помочь. Но что можно сделать, когда стрела, пробив грудную клетку, вошла прямо в сердце? Слабеющими руками девушка обхватила основание точащей стрелы, и кровь толчками пробивалась сквозь пальцы. Слабея прямо на глазах, она еще попыталась что-то произнести – и затихла навсегда.

      Книжник поднял глаза: рядом стоял Зигфрид. Он был почти черен. Никогда семинарист не видел, чтобы смерть производила на его друга такое впечатление. Воин повидал много смертей. Гибли его боевые товарищи и ни в чем не повинные мирные люди. Еще больше жизней отнял он сам. Но гибель девушки, которую он встретил всего несколько минут назад, потрясла его. Может, потому, что эта девушка тронула его сердце. А может, он осознал, что на ее месте должен был оказаться сам. И в этом случае красавица погибла из-за него. Тяжелая ноша, ничего не скажешь.

      Вест встал на колени и сам закрыл глаза убитой.

      – Что это было? – хрипло спросил Книжник.

      – Наемный убийца, – сухо сказал Зигфрид.

      – Кто? – изумился Книжник.

      Зигфрид не ответил. Он резко поднялся и направился к пленнику, который продолжал корчиться в нескольких шагах позади. Теперь его окружали зеваки. Здесь были гражданские, несколько вездесущих мальчишек. Но вот подошла группа ратников и бесцеремонно оттеснила посторонних. Вперед с хозяйским видом вышел неприметного вида человек, удивительно невзрачный и даже какой-то серый. Но как ни странно – ратники подались в стороны, будто избегали его касаться.

      Вот, значит, и опричники пожаловали. И как они только чуют, где и что происходит?

      «Серый человек» тихо и быстро приблизился к телу убитой, склонился над ней, поднял взгляд на Зигфрида. Прозрачный такой, ничего не выражающий взгляд, от которого, тем не менее, становилось жутко.

      – Что здесь стряслось? – поинтересовался он. И не дожидаясь ответа, констатировал, глядя на Зигфрида: – Убийство сестры-дружинницы – серьезное преступление. Что скажешь, вест?

      – Что я должен сказать? – бесцветно отозвался Зигфрид. – Есть преступление – ищите виновного.

      – Так по всему выходит, что ты и есть виновный, – сказал опричник.

      – Вы что, белены объелись?! – взорвался Книжник. – Вот же свидетельница! Она все видела!

      Он указал на сидевшую рядом с телом подруги зареванную белокурую зенитчицу. Опричник присел на корточки рядом с ней, погладил ее по волосам, вкрадчиво спросил:

      – И что же ты видела, милая?

      – Н-не знаю… – пробилось сквозь рыдания. – Все слишком быстро было.

      – Но ведь не Зигфрид стрелял! – крикнул Книжник. – Вон он, убийца! Да расступитесь же!

      Ратники оттеснили зевак. Парень бросился было туда, но замер, как вкопанный.

      На земле никого не было. Пусто.

      – Где связанный? – растерянно произнес Книжник. – Он же тут лежал!

      – Неувязочка