Стрелок. Митральезы для Белого генерала. Иван Оченков

баньку, да чтобы молодуха с веником попарила! Впрочем, можно обойтись и без веника…

      – Эко ты хватил, брат.

      – Ну, или хотя бы умыться.

      – Вот это можно устроить, – улыбнулся гардемарин и кликнул вестового.

      – Абабков! Приготовь воды для господина кондуктора.

      – У них свой слуга имеется, – проворчал вполголоса матрос, но спорить не стал.

      И скоро скинувший с себя верхнюю часть одежды Будищев, фыркая от удовольствия, умывался нагревшейся под горячим туркменским солнцем водой.

      – А как тебе показалось в бою, Федя? – спросил у скромно сидящего в сторонке Шматова Майер.

      – Как вам сказать, вашбродие, – пожал плечами бывший ефрейтор. – Стреляють, убивають… такого я ишо в Болгарии досыть насмотрелся.

      – Но все же там были турки, а тут – туркмены.

      – Башибузуки, они и есть башибузуки. Никакой разницы.

      Тем временем суета, вызванная возвращением отряда, понемногу спала. Было очевидно, что раздосадованные большими потерями текинцы не оставят русских в покое и ночью непременно случится нападение, а потому уставшие за день люди, по-быстрому утолив голод и жажду, пытались хоть немного отдохнуть. Не были исключением и моряки, устроившиеся прямо у своих митральез. Впрочем, так повезло далеко не всем.

      – Будищев! – поднял придремавшего кондуктора голос Шемана. – Возьмите троих матросов по вашему выбору и заступайте в секрет.

      – Слушаю, ваше благородие, – отвечал тот, с трудом удержавшись от зевка.

      – Займете место перед позициями. Правее от вас встанут казаки, а слева самурцы. В случае нападения подожжете костры. До них ровно пятьсот саженей, и они послужат нам ориентиром.

      – Понятно.

      – Очень надеюсь, – с непередаваемой интонацией отозвался лейтенант, но Дмитрий, знавший про секреты и засады больше, чем моряк мог себе представить, не стал разводить дискуссии, а просто повернулся к подчиненным и коротко спросил:

      – Кто со мной?

      – Я, – тут же подскочил вроде бы спавший без задних ног Шматов.

      – Ты – не матрос!

      – Все одно пойду! – набычился Федор.

      – Кто еще?

      – Я, – поднял руку Нечипоренко и страдальчески потрогал перевязанную щеку.

      – Хороша компания, – покачал головой кондуктор, после чего пришел к выводу, что для демократии русский народ еще не созрел, и пальцем ткнул в двух матросов: – Ты и еще ты, за мной!

      Вскоре темнота накрыла притихший лагерь своим покрывалом. Костры, разведенные для приготовления пищи, догорели, и только неполная луна продолжала освещать бивуак своим тусклым светом. Однако после полуночи закатилось и «волчье солнышко», оставив за себя лишь необычайно яркие звезды, равнодушно взирающие на землю из мрачных глубин космоса.

      Будищев и подчиненные ему матросы расположились в небольшом природном углублении подле бархана, напряженно всматриваясь в темноту. Точнее, напрягали зрение только матросы, привыкшие к этому на кораблях, а Дмитрий со Шматовым, прекрасно