Стрелок. Митральезы для Белого генерала. Иван Оченков

пор не удалось побывать в деле, иначе говоря, в бою.

      Несмотря на принадлежность к одной из самых миролюбивых и гуманных профессий, он просто рвался поучаствовать в какой-либо заварухе. К слову, это далеко не первая его война. Окончив в 1875 году медицинский факультет Петербургского университета, он отправился в Черногорию, затем Сербию, принимал участие в последней русско-турецкой кампании, спас на операционном столе множество жизней, собрал богатейший материал о способах лечения огнестрельных ран и ожогов. И, несмотря на столь большой для человека его лет опыт, и не подумал успокаиваться на достигнутом, и при первой же возможности ввязался в новую авантюру, присоединившись к экспедиции в Геок-Тепе.

      С Михаилом Дмитриевичем Скобелевым его связывала давняя дружба, но несмотря, а возможно и благодаря этому, он пока не получил никакого назначения, оставаясь при штабе генерала кем-то вроде врача для особых поручений. Во всяком случае, так его иной раз называли отрядные острословы.

      – В-ваше благородие, – появился перед доктором запыхавшийся солдат-посыльный и остановился, с трудом переводя дух.

      – Что тебе, братец? – с приветливой улыбкой отозвался врач.

      – Так что, их превосходительство просют вас поскорее прийтить, – прохрипел тот, вытирая пот с разгоряченного лба.

      – Сейчас буду, – кивнул Студитский и зашел в палатку, чтобы привести себя хотя бы в относительный порядок и надеть сюртук.

      Одеваясь, он по привычке окинул взглядом свое походное жилище и на мгновение нахмурился. Крышка сундука оказалась неплотно закрыта, что для немного педантичного доктора было совершенно не типично. Откинув ее в сторону, молодой человек покачал головой и, набрав в легкие побольше воздуха, закричал:

      – Трифон!

      – Я здесь, вашбродь! – материализовался перед ним денщик – нескладный солдат из нестроевых.

      – Ты что же это, опять брал мои вещи?

      – Как можно-с! – оскорбился тот.

      – Как обычно-с! – передразнил его врач. – Говори, каналья, где теперь мои аптекарские весы?

      – Не могу знать.

      – А вот я могу!

      – Конечно, можете, они ить ваши!

      – Мерзавец, ты опять отдал их этому несносному моряку? Ты хоть понимаешь, что они предназначены для взвешивания лекарственных препаратов? Что от их верности, быть может, зависит чья-нибудь жизнь?

      – Понима… то есть никак нет, вашбродие, – помотал головой Трифон. – Как есть не брал!

      – Ты что, пьян?

      – Нет.

      – Дыхни!

      Денщик с видом христианского мученика перед Нероном поднял вверх глаза и изобразил легкий выдох, в котором явственно присутствовали пары сивушных масел.

      – Напраслину возводите, вашбродь! – горестно заявила жертва произвола. – Уж сколько недель не то чтобы не пил, а и не видел…

      – Нет, это невыносимо, – возмутился столь вопиющей наглости доктор. – Вот сейчас пойду к Скобелеву и потребую, чтобы тебя перевели в роту к стрелкам. Там тебе быстро объяснят, что брать чужое нехорошо!

      – Да что вы, барин, – испугался денщик, совершенно не ожидавший от обычно доброго, мягкого и деликатного врача подобной решительности. – Нешто у их превосходительства иных дел нет, как только мной, горемычным, заниматься. Да вы посмотрите лучше, ить все ваши вещички в целости и сохранности! А ежели крышка не так закрыта, так это я, пыль когда протирал, ненароком задел. Ить ваше благородие не раз говорило, что чистота должна быть, вот я и расстарался, значит…

      – Значит, пыль протирал? – демонстративно провел пальцем по крышке сундука Студитский.

      – Так ить пустыня, песок кругом, – развел руками поборник чистоты. – Рази убережешься?

      – Прочь с глаз моих! – не выдержал врач. – Вернусь, поговорим.

      – Как прикажете, а я вам к тому времени ужин спроворю! – с угодливой улыбкой провожал врача денщик, а как только тот удалился на достаточное расстояние, добавил сварливо: – Нашли из-за чего шум поднимать, вон у саперов давеча десять фунтов динамиту пропало, и то ничего… а тут шуму-то, шуму… Тьфу!

      Генерал-адъютант Скобелев со своим штабом располагался в большой кибитке, разбитой в центре лагеря. От жилищ большинства штаб- и обер-офицеров она отличалась лишь размерами и караулом из осетинского горского дивизиона. Командовавший караулом урядник Абадзиев хорошо знал Студитского и потому пропустил без проволочек.

      – У меня к тебе дело, – без обиняков начал генерал, заметив давнего приятеля.

      – Рад быть полезен вашему превосходительству…

      – Оставь эти церемонии, не до них теперь.

      – Слушаюсь.

      – Ты слышал о недавнем нападении на курьеров?

      – Третьего дня у Бендессенского перевала?

      – Именно.

      – Да. Кажется, там погиб казак, а сопровождавшие его джигиты сумели ускакать.

      – Все так, но есть некоторые сомнения в правдивости показаний этих