Опасное досье. Максим Кустодиев

намеренно копирует стиль журналистского мэтра?

      – Копирует? Что ж, исключить нельзя, поднимаю руки. Но все же не думаю, нет. И вот, позвольте сказать, почему нет. Я думаю, что это Козинец сам лично передал материалы некоторому журналисту. Затем, когда текст был готов, Козинец внимательно просмотрел его и сделал пометы на полях. А как бы еще эти пометы возникли, логично?

      – Не совсем понимаю, к чему вы клоните.

      – А к тому, что если Козинец сам выбирал журналиста, то это должен быть известный и солидный человек, скорее всего немолодой.

      – Но ведь Иван Кольчужный – это псевдоним…

      – Совершенно верно. Но предполагалось, что материал выйдет не под псевдонимом, а за подписью автора. При этом Козинец не собирался умирать и обещал автору всяческую поддержку. А Козинец, конечно же, был реальной силой. Предполагалось, я думаю, что публикация даст старт разоблачительной компании против Тузкова и прочих, с кем он играет в свои игры. Все это было подготовлено примерно месяца два назад. Но с уходом Козинца все остановилось.

      – Статья опубликована только теперь…

      – Да, на волне милицейской акции, по-видимому, совершенно частной, о которой, впрочем, раструбили на всех углах.

      – То есть журналист просто воспользовался моментом. Но зачем он это делает?

      – Даже не догадываюсь. Причин может быть много. Например, то, что я назвал бы бременем автора. Немыслимо трудно держать под спудом такой взрывчатый материал, хочется увидеть его на печатной полосе. Ну, итак, что мы имеем? Автор – солидный, известный журналист, человек немолодой, лично знаком с Козинцом, не испытывает выраженной симпатии к «Общему делу». Людей, адекватных этим признакам, можно по пальцам перечесть.

      – С ума сойти! – восхитилась Полина.

      Берлин стал перечислять, не загибая пальцы, а выбрасывая их на западный манер:

      – Букин. Южин-Нефедов из «Известий». Лобанов. Еще, пожалуй, Гриценко.

      – Спасибо вам, Лев. Огромное спасибо за подсказку.

      – Я еще облегчу вам задачу. Букин с июля в командировке в Юго-Восточной Азии.

      – Остается трое? А кого из троих вы сами считаете наиболее вероятным… наиболее подходящим на роль автора?

      – Сказать по совести, Гриценко бы я исключил… Думаю, это Лобанов.

      – Почему?

      Лев Юрьевич помедлил с ответом, разглядывая Полину. Занятие это явно ему нравилось.

      – Если честно, – сказал он, – так получилось, когда автор позвонил в редакцию, к телефону подошел именно я, это мне он давал инструкции, как и где забрать кассету.

      – И… и что?

      – Дело, душа моя, в том, что Лобанов преподавал у нас в МГУ, я просто узнал его, вот и все!

      – Лев! Вы меня потрясли!

      – Стараюсь!

      – И что, никто об этом не знает?

      – Нет, а зачем? Да меня никто и не спрашивал. Спрашивают у главного, а я человек незаметный.

      Глава восьмая. В поисках компромата

110 сентября 1998 года, четверг

      – Господин Лобанов? Петр Кириллович?

      – Да,