Белое пятно. Сергей Алексеев

его больше! – огрызнулся Ерема. – Наврали все, оговорили. Ничего не было!

      – Ну-ка, ну-ка! – прокашлялся брат. – И помалкивал?

      – Что говорить-то?

      – Так было или нет?! – застрожился отец. – Была немка?

      – Немка была, квартирная хозяйка. – признался Ерема. – Когда увидел, так ее жалко стало. Ходит у ворот, плачет.

      Последние слова произнес так, что Лаврентий рассмеялся – не поверил.

      – Да ладно темнить-то! Дело прошлое. Ну, ты даешь, поскребыш. А на вид тихоня, интеллигент! Тебя за это и из комсомола турнули?… Всю карьеру себе испортил. Как тебя теперь в партию принимать? Как герой труда годишься, а как лисность?… Биография не проходит.

      – На что мне это в тайге?

      – Ничего, пригодится! – серьезно заверил брат. – Партия, это путь, это шанс стать большим человеком… Между прочим, я жду назначение в обком.

      – Ох, не связывался бы ты с ними, Лаврентий. – простодушно посоветовал Ерема. – Наш дед не зря отказался.

      – С кем это – с ними?

      – С коммунистами.

      – Чьи это ты слова повторяешь, поскребыш? – встревожился брат. – Что несешь? Да, подействовала на тебя Германия.

      А отец понял по-своему.

      – Он как покойный дед, в тайгу ушел – не выманить. – заключил он. – И жениться не хочет, умную ему подавай… По этой немке сохнешь?

      У Еремы от обиды челюсть свело.

      – Что вы пристали оба?… Я в прокуратуре оправдывался, в политотделе. Этот особист меня трепал. Теперь и вам доказательства надо? Слову не верите?

      – Скрытный ты стал, Ерема. – заявил отец. – Я это заметил, как ты со службы пришел. Людей сторонишься, ничего не рассказываешь.

      – Доверия у меня к людям нету. – признался он.

      – И к родному отцу? – возмутился Лаврентий. – К брату?

      – Я не про вас говорю. А так хочется жить нараспашку…

      – Нараспашку, это как? – язвительно вымолвил брат. – Стоять и в небо пялиться? На звезды?

      – Да при чем тут звезды? Хотя интересно, когда падают, можно желание загадать…

      – Загадал?

      – Обычно не успевал, – признался Ерема. – Да и желания были пустяковые. Нынче весной первый раз загадал. Долго звезда летела…

      – Ну и что? Сбылось?

      Конечно, как старший, Лаврентий имел право говорить с ним прямо и откровенно, однако это не значило – ехидно и уничижительно.

      – Сбылось!

      – Ерема, ты поскребыш, но ведь не дитя в самом деле! – стал выговаривать брат. – Хватит из себя блаженного корчить. Книжек начитался, что ли? Это в детстве можно небом любоваться, метеориты искать, желания загадывать…

      Взаимоотношения с средним братом всегда были напряженными, Это со старшим, Иваном было просто, слушал, как отца, а Лаврентий все старался придавить, уязвить поскребыша с самого детства. И Ерема ловил себя на мысли, что все время старается его задобрить, чтобы избежать насмешек, и всегда вспоминал черное святилище злых духов. Особенно когда после каждого сезона трех вороных соболей дарил – его жене на шапку. Но она все ходила в шалях, утверждая,