За всё придётся платить. Книга третья. Игры магов. Константин Пылаев

второпях протянул ей руку Гордон. – Отправил в ваш лагерь одиннадцать бочек с вином из моего подвала. Берёг для этого дня. Не жалко. Давай, давай матушка, – подгонял он её, – у нас ещё полно дел.

      Цера кинула озабоченный взгляд в сторону сгрудившихся кробергов и полезла в возок.

      *

      – Сорок фунтов вяленого мяса, двадцать ящиков…

      В небольшой комнате, с единственным, украшенным цветным витражом, окном, несмотря на горевший очаг, всё же было прохладно. Дорогие ковры, тяжёлый, дубовый шкаф, с позолоченными ручками и разное драгоценное барахло, в виде кубков, украшенных цветными каменьями, различного оружия, развешанного по стенам, и прочих, ненужных безделушек, говорили о состоятельности и чванливости хозяина, любившего блеснуть своими сокровищами. Сам хозяин сидел за столом напротив, внимательно изучая подаваемые списки.

      – Вдобавок…

      Риз совсем ошалел от происходящего. Как же ему сейчас не хватало мудрого мастера Грэя, проделавшего всю эту рутинную работу за них с Саффи в Сагрне. Мастера Солета, которому юноша мог запросто поверить на слово, и который, в свою очередь, также не требовал личной его подписи под каждым пунктом договора о поставках.

      Но их рядом не было и приходилось заниматься всем самостоятельно, а на Церу, отрешённо разглядывавшую красивую мозаику витража, рассчитывать не приходилось. Варварка понятия не имела о числах. Прежде, захватив городок или деревню, кроберги брали столько, сколько считали возможным взять, не оставляя расписок, зачастую забирая всё. Предложившего подписать какой-либо документ скорей всего ожидал бы удар топором – единственная расписка, которую мог выдать кроберг.

      Приземистый, с приличным брюшком член магистрата заунывным голосом перечислял количество отпускаемого войску провианта, полагающемуся в счёт дани.

      – Так, всё, хватит. – Риз осознав, что не в состоянии контролировать происходящее, решил пустить всё на самотёк. – Давайте уже я всё подпишу, и покончим с этим. – он понимал, что малодушничает, но поделать ничего не мог – пора заканчивать.

      – Но… – попытался протестовать чиновник.

      – Полно, Габр. – остановил его Гордон. – Ну не стану же я обманывать мужа моей дочери в конце-то концов. Я прав, мастер Риз? А то ты его уже так утомил, что боюсь его не хватит на молодую жену. – заржал он, пологая шутку смешной.

      Юноша проигнорировал его бестактную тираду, и принялся подписывать свитки, подсовываемые членом магистрата. Цера с неодобрением глянула на него, но ему уже было всё равно.

      – Вот и славно. – хлопнул по столу Гордон. – Пора пировать. Пойдём зять, яства стынут.

      ***

      Вереница пленных под проливным дождём брела по дороге. Дорога – жуткое месиво, хлюпающее под ногами, проникающее в башмаки, под одежду, в волосы.

      Жалкие, мокрые, оборванные. Обречённые стать рабами вдали от родины, если, конечно, выживут в пути. И дети – эти уж точно сдохнут от болезней, голода и усталости. Жаль, конечно, дети – хороший материал, но овчинка выделки не стоит – проще купить на месте, чем