Чужестранка. Диана Гэблдон

стараясь дать ответ, близкий к истине.

      – Это старинное родство и не самое прямое, – ответила я, – но те родственники, с кем я могу связаться, живут на севере, возле Компьена.

      Внезапное осознание того, что мои родственники действительно живут возле Компьена, потрясло меня.

      – Вот как? Но вы там ни разу не были?

      Я поднесла к губам бокал и кивнула в ответ, потом прикрыла глаза и глубоко вдохнула запах вина.

      – Нет, – заговорила я, не поднимая век. – Я никогда не видела никого из них.

      Подняв глаза, я увидела, что Колум пристально смотрит на меня.

      – Я ведь говорила вам об этом.

      Он невозмутимо кивнул:

      – Да, говорили.

      Глаза у него были дивные, серого цвета, обрамленные густыми черными ресницами. Очень привлекательный мужчина Колум Маккензи – по крайней мере, верхняя часть Колума. Я перевела взгляд на группу дам у камина, среди которых стояла и жена Колума, Летиция; дамы были поглощены беседой с Дугалом Маккензи. Тоже привлекательный мужчина и без всяких исключений.

      Я снова повернулась к Колуму, который невидящим взглядом смотрел на какое-то украшение на стене.

      – А еще я говорила вам, – вдруг сказала я, выводя его из состояния транса, – еще я говорила, что хотела бы уехать во Францию как можно быстрее.

      – И это вы говорили, – подтвердил он любезно и снова взялся за графин, вопросительно приподняв одну бровь.

      Я протянула свой бокал, показав, что прошу налить немного, но Колум в очередной раз наполнил сосуд до краев.

      – Да, но, как я говорил вам, миссис Бошан, – сказал он, глядя на льющееся вино, – вам лучше задержаться здесь до тех пор, когда условия для вашей поездки станут благоприятными. В конце концов, к чему торопиться? Сейчас только весна, а месяцы перед осенними штормами более благоприятны для того, чтобы пересечь Ла-Манш.

      Он поднял графин и пристально посмотрел на меня.

      – Если бы вы сообщили мне имена ваших родственников во Франции, я мог бы написать им, чтобы они приготовились к вашему приезду.

      Я понимала, что он манипулирует, но могла лишь пробормотать в ответ нечто невразумительное вроде «да-хорошо-может-попозже» и, извинившись, сослалась на необходимость кого-то повидать по делу до начала концерта. Гейм и сет остались за Колумом, но это еще не весь матч.

      Предлог для моего исчезновения был не совсем фиктивным, и у меня ушло довольно времени, прежде чем, поблуждав по темным комнатам, я нашла нужное место. Возвращаясь – все еще с бокалом в руке, – я вышла к освещенному входу в холл, но тотчас поняла, что это нижний вход, дальний от того места, где сидит Колум. С учетом обстоятельств это меня вполне устроило, и я незаметно пробралась в длинный зал, проталкиваясь через группки людей к одной из скамеек у стены.

      В верхнем конце зала я заметила щуплого человечка, который, судя по маленькой арфе в руках, и был бардом Гуиллином. Колум махнул рукой, и слуга поспешил принести барду стул, на который тот уселся и принялся настраивать арфу, легкими движениями касаясь