Княжич. Алексей Янов

твоего стрыя, что нам только на руку.

      – А что ты намерен делать с боярами-переметчиками, казнишь их?

      – Нет, я уже через доверенных людей пообещал их простить, коли они помогут мне вернуть великокняжеский стол. Они клянутся мне в верности и сознаются в том, что посадили на смоленский стол Святослава по собственной дурости и неразумению.

      – И ты им веришь? – спросил я с иронической улыбкой на губах.

      – В их кошкины слезы о съеденной мышке я не верю. Просто бояре почуяли урон своим прибылям и влиянию от действий Святослава. Поняли, что он принялся полоцких бояр да купцов возвеличивать в ущерб смолянам. Ну а мне-то что? Какая мне разница, каким путем они ко мне возвернулись? Главное – они осознали, что ошибались, что лучше иметь собственного князя, чем отдаваться под власть полоцкого, минского, черниговского, новгородского – да какого угодно любого другого князя, уже имеющего собственное коренное княжество.

      Отпив своего любимого ромейского вина, на мой взгляд, весьма сомнительного качества, Изяслав Мстиславич продолжил:

      – А вообще, сыне, запомни, что смоленское боярство – это огромный клубок со змеями, и каждая из них ради собственной выгоды готова тебя укусить. Если одна-две будут тебе досаждать – то не смертельно, а вот если они объединятся промеж себя – жди беды, вроде той, что со мной произошла.

      – А бояр никак нельзя из города изгнать, пускай бы в своих селах сидели, да там бы и кукарекали, а несогласным – шею свернуть, – изложил я, казалось бы, очевидное решение боярской проблемы.

      Изяслав Мстиславич весело рассмеялся, по привычке потрепав меня по голове.

      – Да… Как же их изгонишь? Это сделать так же легко, как выловить всех блох с бродячей собаки! Хотя бы взять их воинскую силу – они имеют собственные дружины, которые в совокупности куда как поболе моей будут! Только если еще и всех смолян ополчить, то тогда можно будет попробовать одолеть бояр. А всех смолян ты, опять же, не сможешь ополчить, потому как чуть ли не половина черных людей живет в боярских усадьбах, либо их труд так или иначе связан с боярами невидимыми с первого взгляда нитями. Множество тех же ремесленных мастерских находится прямо в боярских подворьях, туда приходят вольнонаемные мастера и работают на боярина, при этом сохраняя свои вечевые права. И вот подумай, на чьей стороне эти мизинные люди будут – на моей или на стороне своего боярина?

      – Если боярин своих людей сильно не неволит, не принуждает к непосильному труду, то будут на боярской стороне. Если, конечно, им князь лучшую долю не предложит…

      – Правильно, сыне! А что я им лучшего могу предложить? Сманить к себе да больше гривен платить? В таком разе я быстро разорюсь, а бояре себе новых людишек найдут, со своих же собственных земель, да над князем-дурнем посмеются.

      – У них еще и своя земля? – спросил я, поддерживая беседу.

      – А ты думал! Все смоленские бояре – богатые землевладельцы, с собственными селами и смердами, в них проживающими. Вот как