Кавказ. Выпуск XXIII. Родословное древо тюрков. Абул-Гази Багадур-хан

[50], Тарих. Иафет, поставив на своем месте старшего сына Тюрка, сказал прочим сыновьям: «Тюрка вы признавайте государем и повинуйтесь ему»[51].

      Тюрка по преимуществу звали Иафетовичем[52]. Он был человек образованный и умный. После отца своего, когда он обозревал земли, одна из них ему очень понравилась, и он в ней поселился: эту землю ныне называют Иссиг-кюль[53]. Он выдумал строить увеселительные жилища. Некоторые из обычаев, существующих в тюркском племени, хранятся с его времени. У Тюрка было четыре сына: первый Тутук, второй Хакял, третий Берсаджар, четвертый Амлак. Тюрк, при смерти своей, поставив государем Тутука, сам отправился в далекий путь.

      Тутук был прекрасный государь, умный и богатый; ввел многие уставы в жизнь тюрков. Он был современником Кейумурсу, первому государю персидскому. В один день он отправился на охоту и поймал дикую козу; когда, изжарив ее, ел, из руки у него упал кусок на землю; когда поднял его и стал есть, во рту почувствовал что-то приятное на вкус; а это произошло оттого, что на месте, где приготовлялась пища, была соль. Таким образом Тутук стал солить пищу и от него началось употребление соли. Прожив двести сорок лет, поставил на свое место своего сына Ильча-хана и ушел в город, из которого, как говорят, никто не возвращается, кто ни пойдет в него.

      Ильча-хан царствовал много лет; попив и пожив, он ушел за отцом своим, передав, при смерти, свое место сыну своему Диб-бакуй-хану.

      Диб-бакуй, в имени которого слово диб значит «нижнее место», бакуй – «старшина народный», также был государем много лет: видел улыбку друзей, видел слезы врагов, и после веселого и многолетнего царствования оставил свое место сыну Киюк-хану и ушел в город, из которого никто не возвращается, кто ни пойдет в него. Киюк-хан, вступив на престол отцовский, несколько лет совершал дела правосудия и, поставив в своей державе своего сына, Аланчу-хана, отправился в страну, куда идут все люди.

      Аланча-хан много лет правил государством. Со времени Ноя – мир ему! – до времени этого Аланчи-хана все потомки Иафета были мусульмане; при Аланче юрт улучшился, народ сделался богаче; но к ним идет пословица узбеков: «Собака, если разжиреет, кусает своего хозяина». Когда у кого умирал любимый кто-либо, то сын, или дочь, или брат делал похожую на него статую, и, поставив ее в своем доме, говорил: «Это такой-то из наших ближних»; оказывая к нему любовь, первую часть от кушанья клали перед статуей, целовали ее, натирали мазями лицо, глаза и кланялись ей. Из таковых повторявшихся действий возникло идолопоклонство[54].

      У Аланчи-хана было два сына, близнеца: старшему имя было Татар, младшему Монгол[55]. Аланча-хан, когда состарился, разделил свои владения своим сыновьям. Оба брата провели жизнь свою в благополучии и счастии, не делая друг другу худого. Если Бог благоволит, то мы сначала будем говорить о Татаре, а потом скажем о Монголе.

      Татар-хан и семь преемников, царствовавших после него

      Татар-хан, царствовав много лет, умер. Его сын, Бука-хан, заступив место отца, царствовал много лет и умер. После него Илиндча-хан занял

51

Этот пассаж Абулгази имеет явно более древние корни и взят он автором из каких-то древнейших текстов. Так, в знаменитом труде ученого-филолга Махмуда Кашгарского «Диван лугат ат-Турк» («Свод тюркских слов») во введении пишется: «Раб [божий] Махмуд ибн ал-Хусаин ибн Мухаммад [ал-Кашгари] утверждает: когда я увидел, что всевышний Бог заставил солнце судьбы взойти в зодиаке тюрков и установил их царство среди небесных сфер и что он назвал их тюрками, облек их властью, сделав их государями нашего времени и вложив в их руки бразды [правления] преходящего, вознеся их надо всем человечеством и направляя их на справедливое, и что он усилил тех, кто следует за ними и служит им, с тем чтобы они получили от них (тюрков) [исполнение] всего желаемого и чтобы остались не задетыми бесчестьем рабской толпы, – тогда я понял, что каждому, обладающему разумом, надлежит держаться за них, иначе он подставит себя под их разящие стрелы. И нет лучшего пути сближения с ними, чем говорить на их языке, тем самым побуждая выслушивать твои печали и завоевывая их сердца. Того, кто прибегает к нему (языку тюрков), они примут за своего и позаботятся о его безопасности; с его (языка тюрков) помощью могут найти спасение и выход из [опасного] положения и другие. Я слышал от одного авторитетного знатока из имамов Бухары и еще от другого имама из жителей Нишапура – и оба они указывали на цепь передатчиков, восходящих к Пророку, да благословит его Аллах и дарует ему мир: когда [пророк Мухаммед] рассказал о знамениях [судного] часа и смутах конца времени, он упомянул о появлении тюрков-огузов и сказал: «Изучайте язык тюрков, ибо их правление будет долгим». И теперь, если этот хадис верен, – а ответственность за него [достоверность] пусть ляжет на них обоих (имамов), – тогда изучение его (языка тюрков) есть долг перед верой, а если он неверен, [все равно] мудрость требует этого» (Махмуд ал-Кашгари. Диван лугат ат-Турк (Свод тюркских слов). В 3 т. Т. 1. М.: Из-во РАН, 2010. С. 55).

52

Автор постоянно акцентирует на происхождении тюрков от библейского Иафета.

53

И вновь мы имеем явный намек на приход тюрков откуда-то с запада первоначально в Среднюю Азию.

54

Эти черты погребального обряда сохранялись до недавнего времени у тюрков Сибири, Алтая, у карачаево-балкарцев, тунгусо-манчжурских и финно-угорских народов. Еще в конце XIX века, несмотря на то, что ислам значительно нивелировал старые верования, карачаево-балкарцы сохраняли это обычай. Интерес в этом плане вызывает поминальная тризна с участием «чучела покойника», которое родственники усаживали за стол, и, стеная, жаловались ему, оплакивали его. После этого начиналась тризна, съедали все приготовленные яства. Заключительной частью обряда были скачки и состязания (Азаматов К.Г. Пережитки язычества в верованиях балкарцев // Из истории феодальной Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1981. С. 159).

55

Сюжет с близнецами-родоначальниками довольно распространен в древнейшей литературе Востока и Запада. Он также известен в героическом эпосе народов Кавказа «Нарты» (Абаев В.И. Опыт сравнительного анализа легенд о происхождении нартов и римлян // Памяти акад. Н.Я. Марра (1864–1934). М.; Л., 1938. С. 317–337).