Ночные крылья. Человек в лабиринте. Роберт Силверберг

открыл футляры, подготовил инструменты. Чехлы некоторых циферблатов пожелтели и выцвели. Стрелки индикаторов утратили светящееся покрытие. Пятна морской воды попортили корпуса приборов – напоминание о том, как в Земном Океане на меня напали пираты. Изношенные и потрескавшиеся, рычаги и узлы тотчас же откликнулись на мое прикосновение, стоило мне приступить к приготовлениям. Сначала Наблюдатель молится об обретении чистого и проницательного разу- ма. Затем создает внутреннюю связь с инструментами. Затем начинается само Наблюдение, выискивая на звездном небе врагов человечества. Таковы были мои умения и мое ремесло. Я крепко сжал ручки и рычаги, выбросил из головы все мысли и приготовился стать продолжением моего ящика с приборами.

      Я успел лишь шагнуть за порог и вступить в первую фазу Наблюдения, когда чей-то глубокий, звучный голос окликнул меня сзади:

      – Ну что, Наблюдатель, как дела?

      Я без сил прислонился к повозке. Когда тебя внезапно отрывают от работы, испытываешь физическую боль. На мгновение мне в сердце как будто вцепились острые когти. Лицу стало жарко, глаза утратили фокус, во рту пересохло. Собравшись с силами, я принял надлежащие защитные меры, чтобы ослабить метаболическую утечку, и отделился от моих инструментов. Пытаясь по возможности скрыть дрожь, я обернулся.

      Гормон, еще один член нашей маленькой компании, подошел ближе и с довольным видом встал рядом со мной.

      Он улыбался, глядя на мои страдания, я же не мог злиться на него. Ни при каких обстоятельствах нельзя показывать вашу злость человеку, не состоящему ни в какой гильдии.

      – Ты провел время с пользой? – спросил я, сделав над собой усилие.

      – И с немалой. Где Авлуэла?

      Я указал на небо. Гормон кивнул.

      – Что выяснил? – спросил я.

      – Что этот город – определенно Роум.

      – В этом никогда не было ни малейших сомнений.

      – У меня были. Но теперь у меня есть доказательства.

      – Неужели?

      – В кармане. Посмотри!

      Из складок туники он вытащил походную торбу, положил ее на дорогу рядом со мной и раздвинул ее горловину ровно настолько, чтобы засунуть в нее обе руки. Негромко крякнув, он начал вытаскивать наружу что-то тяжелое – нечто вроде белого камня, – длинную мраморную колонну, как я теперь видел, с завитками, изрядно изъеденную временем.

      – Из храма Имперского Роума! – торжествующе заявил Гормон.

      – Тебе не следовало этого делать.

      – Погоди! – воскликнул он и снова полез в свою торбу. На этот раз он извлек горсть металлических кругляшков, которые бросил к моим ногам.

      – Монеты! Деньги! Ты посмотри на них, Наблюдатель! На них лики Цезарей!

      – Кого-кого?

      – Древних правителей. Разве ты не знаешь историю прошлых циклов?

      Я с любопытством посмотрел на него:

      – Ты утверждаешь, что не состоишь ни в какой гильдии, Гормон. Может, ты Летописец и скрываешь это от меня?

      – Посмотри