Ночные крылья. Человек в лабиринте. Роберт Силверберг

планировали свои действия во время войны. Какие планы они озвучат сейчас? Какие действия предпримут?

      Моей единственной заботой было вернуться в гостиницу и переждать кризис. Бессмысленно было думать о том, чтобы найти Авлуэлу, и я последними словами отругал себя за то, что в этот момент всеобщего хаоса дал ей ускользнуть. Обнаженная, беззащитная, куда она пойдет? Кто защитит ее?

      Со мной едва не столкнулся какой-то Наблюдатель, с безумным взглядом волочивший за собой тележку.

      – Осторожно! – рявкнул я. Он поднял голову, запыхавшийся, растерянный.

      – Это правда? – спросил он. – Неужели это тревога?

      – Разве ты не слышишь?

      – Но настоящая ли она?

      – Ты знаешь, как это выяснить, – ответил я и указал на его тележку.

      – Говорят, что человек, который подал сигнал тревоги, был пьян, старый дурак, которому вчера дали от ворот поворот в нашей гостинице.

      – Возможно, – согласился я.

      – Но если тревога настоящая?!

      – Если это так, – улыбаясь, сказал я, – то теперь мы все можем отдохнуть. Хорошего тебе дня, Наблюдатель.

      – Твоя тележка! Где твоя тележка? – крикнул он мне.

      Но я шагнул мимо него, к внушительной резной каменной колонне какой-то реликвии Имперского Роума. На ней были вырезаны древние картины: сражения и победы, иностранные монархи в цепях позора, которых гнали по улицам Роума, торжествующие орлы, прославлявшие имперское величие. В моем странном новообретенном спокойствии я на какое-то время застыл перед каменной колонной, восхищаясь ее искусно выполненными гравюрами. Внезапно ко мне бросилась фигура, в которой я узнал Базиля-Летописца.

      – Как своевременно ты пришел! – поприветствовал я его. – Будь добр, объясни мне эти изображения, Летописец. Они приковывают мой взор и пробуждают во мне любопытство.

      – Ты с ума сошел? Или ты не слышишь сигнал тревоги?

      – Это я его дал, Летописец.

      – Тогда беги! Захватчики наступают! Мы должны сражаться!

      – Только не я, Базиль. Я свое дело сделал. Расскажи мне лучше об этих изображениях. Кто все эти побежденные цари, эти униженные императоры? Конечно, человек твоих лет не будет сражаться.

      – Мобилизованы все!

      – Все, кроме Наблюдателей, – сказал я. – Выкрои минутку. Я снедаем желанием узнать как можно больше о тех древних временах. Гормон исчез, так что стань моим проводником по этим канувшим в прошлое циклам.

      Летописец упрямо покачал головой, обошел меня и попытался скрыться. Я бросился к нему в надежде схватить его за тощую руку и остановить, но он ускользнул от меня, и я поймал лишь его темный платок, который остался в моих руках. Он же бросился наутек со всех своих тощих ног и вскоре исчез из вида. Я пожал плечами и осмотрел шаль, которую так неожиданно приобрел. Она была пронизана мерцающими металлическими нитями, образующими причудливые узоры, которые дразнили мой глаз: казалось, будто каждая такая нить исчезала в ткани, чтобы затем появиться в какой-то совершенно невероятной