Отец и сын, или Мир без границ. Анатолий Либерман

Хотя рассказ о деятельности главного кашевара имел неизменный успех, к положенному сроку Женя увядал. Чтобы унять капризы, оставалось только наглядно растолковать, как дедушка, с трудом балансируя тремя огромными тарелками (их величина скрашивала банальность сюжета), поднимается по ступенькам, причем ступеньки изображались и пересчитывались. Обычно к этому времени завтрак и появлялся, а я убегал на работу.

      Но однажды ступеньки были пересчитаны несколько раз, даже уточнено, что дедушка забыл запереть дверь, вернулся и начал восхождение по второму разу, а его все нет и нет, хоть бросайся в Зимнюю канавку. В обеих квартирах был телефон. «Идем звонить», – заявил я. Выяснилось, что каша подгорела и ее пришлось варить заново. Ждите, скоро будет готова. Легко сказать: ждите. Мы и к лифту выходили, проверяли, не застрял ли, и воздух нюхали (не пахнет ли завтраком?) – все без толку. Нет, эта страница летописи не для слабонервных.

      «Техаски» с ослепительной бляхой и танталовы муки (предвкушение меню) понемногу отошли в прошлое: ребенок рос. Их заменило увлечение машинами, и на эту тему я должен сделать очередное длинное отступление. Три страсти определили Женино детство: автомобили, волосы и кошки (волосяной покров объединяет последние два фетиша). Они никуда и не ушли. В старших классах, описывая ту или иную девушку, он никогда не мог сказать, красивая ли она, умная ли, интересно ли с ней проводить время. Упоминались только ее волосы: чем длиннее и блондинистее, тем лучше (сам он брюнет, в мать, но там, где мы жили, до поры до времени преобладал нордический тип).

      Если Ника была еще в постели, когда он, уже двухлетний, выходил на простор, он подбегал к ней и хватал ее за голову с криком: «Хвост!» (вариант: «Волоски!»). И белок, которых в Америке как мышей в Гамельне, он полюбил за пушистый хвост. Незадолго до окончания одного из старших классов ученикам в Жениной школе была предложена свободная тема для небольшого доклада. Женя, прочитавший и прослушавший десятки, если не сотни, книг, оценивший «Дэвида Копперфильда» и «Обломова», предложил рассказать, как правильно причесать кошку. К моему неописуемому удивлению, очень хорошая преподавательница литературы тему одобрила и в качестве наглядного пособия пообещала принести свою любимицу, но не принесла, так что пришлось на ходу сочинять доклад с иным уклоном.

      Я наизусть знал «Дэвида Копперфильда», но не помнил, какой породы была собачка Джип, с которой в отсутствие мужа играла Дора. Оказалось, что спаниель. От «Детства, отрочества и юности» осталась только Сюзетка, помахивающая своим длинным хвостом. За неимением в мировой литературе кошек годились и собаки, но за кошкой он уже в возрасте двух лет готов был пройти любое расстояние. Я уверен, что психоаналитики сделают из этих фактов далеко идущие и совершенно бесполезные заключения.

      Начав жить самостоятельно, Женя сразу завел себе кошку (у нас животных никогда не было). Впоследствии, когда он женился, кошек стало две, и описание их повадок и последних выходок