Чудеса в решете. Владимир Сухинин

допустим.

      – Научишь крестьян стрелять и дашь им свои луки?

      – Ну, если ты меня, сэр, попросишь, то я не откажу.

      – Я очень тебя прошу, Эрзай, со всем моим уважением к тебе.

      – Договорились, – кратко ответил тот.

      – Спасибо.

      – За что спасибо?! – всплеснула руками Франси. – Живут эти приживалы у вас, едят и пьют за ваш счет, и еще спасибо! Вы их укрываете, а они еще условия ставят! Ну Эрзай… – тихо прошептала Франси, и из ее глаз выплеснулся огонь. По спине у Антона побежали мурашки. Он напрягся. Пробрало даже Эрзая.

      – Франси, ты чего, я же пошутил! – заюлил он.

      – Пошутил, стервец! Поиздеваться захотел? Пользуешься его незнанием твоих обстоятельств? Ты должен в ноги ему пасть и просить оставить в замке… – Она вдруг остановилась на полуслове и успокоилась так же мгновенно, как и только что гневалась. Правда, руки ее подрагивали, и от них исходила странная волна ощущений, которую Антон принял за опасность. Франси стряхнула с рук на пол что-то невидимое глазу, и доски у ее ног почернели.

      – Сэр! Ваша милость! Вы хоть скажите ей, что я пошутил. Проклянет ведь…

      – Эрзай, я к тебе обращался без гордости, как к равному. Ты же решил, что меня можно унизить… Почему? Мою доброту принял за слабость?

      – Простите, сэр. Неудачная шутка.

      – Прощаю, Эрзай, хочу думать, что ты делал это не со зла. – Антон сам не понимал, откуда из него посыпались эти слова. Словно кто-то чужой внушил их ему и заставил говорить со степняком в такой внушающей страх и почтение к себе манере. Сначала он хотел махнуть рукой. Все перевести в шутку, но понял, что не может.

      Франси молча и удовлетворенно посмотрела на него.

      «А она непроста!» – подумал Антон. Затем поднялся.

      – Ладно. Посидели и хватит. Надо мне идти свой символ веры забирать. – Он каким-то чутьем понял, что наступила полночь, и направился на выход.

      На входе в святилище его встретили уже другие послушники, но молча, ни о чем не спрашивая, повели его в зал приемов.

      Там был уже другой, незнакомый ему Достойный. Он указал на одну из дверей и произнес:

      – Иди и забирай свой символ, брат.

      – Я один? – спросил Антон.

      – Да, один. – равнодушно ответил служитель Заката.

      Антон открыл дверь и окунулся в темноту. Осторожно прикрыл за собой дверь, остановился на пороге и стал рассматривать слабо освещенный постамент, стоящий посредине комнаты. На постаменте синим блеклым светом светился кристалл, а крестик был примотан к нему цепочкой. Поборов робость, Антон направился к кристаллу, неуверенно протянул руку, и тут над кристаллом появилась прозрачная мерцающая фигура, закутанная с ног до головы в плащ с капюшоном. От неожиданности Антон сделал шаг назад.

      – Кто ты, что посмел дать мне амулет, посвященный другому? – тихий голос, звучащий с разных сторон, опутал волю Антона и связал онемением его тело. Ему подчинялся только его язык.

      – Я из другого мира. Один сумасшедший ученый закинул меня сюда… я не хотел причинить зло или обидеть.

      – Но ты это сделал. Хотя… я не вижу в твоем