Предел обороны. Игорь Огай

У меня в подсумке полевой шприц… Голубенький такой… Вдавлю и сразу как стекло…

      – И это умеете?.. – разочарованно протянул Федор.

      – Умеем… Только не мы… Это атлантов дрянь…

      Положение головы становилось все более неустойчивым, и Павел подпер ее рукой. Потом подумал и второй рукой подпер тоже.

      – Слушай, Паша, – зашептал вдруг Сергеев громким шепотом киношного провокатора. – Возьми меня к себе… Я пахать буду, как вол… Веришь?..

      – Ну-у-э-э… – Не то чтобы эта мысль показалась землянину неудачной. Просто он не чувствовал в себе силы решать вопрос именно сейчас.

      – Мне в управлении давно все поперек горла, – горячо продолжал капитан. – Опера – барыги. Следаки, сволочи – все оборотни!.. Веришь, я сам таким стал!.. А какого хрена, дела мои без меня продаются?! Железных в печенках сидит… Чуть поглубже копнешь – сразу по рукам. А я на результат работать хочу, Паша!.. Он все равно меня попрет через месяц-два… Знать не знаю твоих дел, и пурга вся про марсиан мне побоку… Только я тоже хочу, чтобы было все честно, ясно и просто… И команду хочу, чтоб базар фильтровать не надо было! А не как сейчас – вместе только бабло подбивать: сколько себе, сколько наверх…

      Он что-то говорил еще, с жаром, дыша спиртом почти в самое лицо Павла. Но тот его уже не слушал. Честно и ясно?.. Живо вспомнилась атмосфера рабочих будней Ассамблеи, когда нет кризиса и можно всласть заниматься мелкими междусобойными разборками. Крысиная драка за должности, за полномочия, за доступ к информации… Постоянный поиск повода для придирки, ноты протеста или иски в трибунал. Интриги и заговоры на пустом месте… Взвешивать каждое слово на Совбезе, просчитывать каждый шаг на территории фабрики… Зато команда – тут ничего не скажешь… За интересы Земли – костьми… Все трое: шеф, Филиппыч да Паша Головин… Команда, блин, та еще!..

      Сергеев разглядел выражение его лица и смолк. А Павел сгреб опера за грудки, притянул к себе еще ближе.

      – Дурак ты, мент, – процедил он. – И шутки у тебя дурацкие.

      Он оттолкнул окончательно обалдевшего от такой реакции Федора, нашарил новую бутылку, содрал пробку. И приложился прямо к горлу. Дыхание перехватило с третьего глотка, но он все лил и лил в себя огненную воду, пока потолок над ним вдруг не накренился и не ударил по затылку, предательски подкравшись со спины…

      Заиндевелая игла вонзилась прямо в затылок, и холод медленно потек через нее сначала под череп, потом ниже, в костный мозг… Чистая ледяная волна морозной свежести, выгоняющая из тканей пары алкоголя, очищающая кровь от токсинов… Каких-то десять секунд, и остался лишь злой, крупный озноб да колючая сухость во рту.

      Павел раскрыл глаза. Лежал он все так же на полу на кухне. Рядом валялась початая «Посольская». Выдавленный тюбик полевого шприца торчал в плече.

      – Ё-моё, – процедил он и попробовал подняться, мысленно перебирая пункты инструкций, которые сегодня нарушил. Неважно, что писал их Филиппыч на всякий случай, на будущее, когда будет кому их читать. Отдуваться Павлу придется уже сегодня, и в общем-то поделом. Позволить споить