Хранитель ключей. Воль

наблюдала за тем, как фудкорт наполнялся людьми, как до позднего вечера собирались все, общались, ели, целовались в бликах мягкого света и наслаждались сластями или лапшой после похода в кинотеатры «Совкино» или «Гигант», прогулки или утомительной работы.

      Она медленно пила кофе, смаковала каждым глоток и всё повторяла себе, что установит в офис кофемашину и не станет больше тратиться на дорогой напиток.

      – Да кому я вру? – усмехнулась про себя.

      – Будет очень печально, если фирма разорится, – охала женщина за соседнем столиком, разговаривая с коллегой. Она имела широкую грудную клетку. Лицо было добродушным, правильного овала. Она воистину выглядела хорошим человеком, душой компании, терявшимся из-за быстро изменчивого мира, безжалостно относящегося к добрякам. – Я очень боюсь сверять документы.

      – Ищи новое место работы.

      – Куда? Конец года, – жалко усмехнулась женщина. Не добродушная в данный момент, а несчастная. – Я только нашла нормальную вакансию, тридцать косарей на дороге не валяется, – слёзы стояли уже в горле.

      – Снегурочкой побудь. Не стоит морщиться, хотя бы так, – говорила коллега, уже давно подыскивающая вакансию и думающая уйти с прежней работы, не внушающей доверия. Умная и дальнозоркая женщина. – Ставлю штуку, мы и до конца декабря не дотянем. Наступит апокалипсис, если этот упырь подаст на банкротство, тогда и премия, и зарплата канет в Лету.

      Жизнь тяжела. Жизнь идёт вперёд. На обломках старого выстраивается новая система. Анастасия давно проверяла почту и выбирала самые высокооплачиваемые заказы. Она очнулась, когда какая-та молодая девушка, обмотанная фиолетовым шарфом, радостно заверещала: «Снег! Снег идёт».

      Прошло всего две недели после ливня. Мелкие капельки снега застывали в воздухе, образуя пространственную и трогательную завесу.

      Глава 3. «Шаги по снегу»

      Хлопья снега падали на еле шевелящееся тело. Руки едва двигались под белым покрывалом, синие пальцы перебирали кристаллические крупинки, превращающиеся в грязные комки снега. Синие губы в трещинах молили о помощи. На ладони давили ботинки, ломали пальцы. Тело лежало, истекало кровью, по всему нему рассыпались гематомы, ссадины и ушибы. Звёздные глаза пожирала ночь.

      В ночи оскал жёлтых зубов; лунный свет опускался на макушки обидчиков, проклинал и не взывал к человечности, которой и не было внутри у них. Озлобленные. Озабоченные. Люди как люди с собственными проблемами и заботами. Вокруг снежный пустырь. Нет.

      Вокруг дома. Дома. Дворы. Гаражи. И всем всё равно. Каждый живёт собственной жизнью.

      «Да разверзнется земля…»

      – Что? Что ты там шепчешь? – грубая усмешка, безжалостная и неуловимая.

      – Даже так смотрит свысока. Нужно проучить суку эту.

      – Я сотру эту улыбку с лица! Бейте её! – команда из жалкого рта. Чувство собственной никчёмности и ничтожности. Брань с рыками, вперемешку со скрипами воздуха из девического рта.

      Пинки.