Подарок сиддха. Андрей Золотов

вы занимаетесь? – спросила Майя.

      – Наслаждаюсь жизнью.

      – Прекрасное занятие. Мне показалось, что вы астролог.

      – В какой-то степени.

      Майя вопросительно посмотрела ему в глаза.

      – Я много чем занимаюсь. Астрологией я увлекался в молодости, но сейчас для того, чтобы делать предсказания, я использую другую технику, более результативную.

      – Так вы можете предсказывать будущее?

      – И не только. Если вам интересны подробности, мы могли бы побеседовать после Ганга арати.

      – Мне очень интересно! – глаза Майи загорелись любопытством.

      – На том берегу есть превосходное кафе. Давайте прогуляемся туда и за ужином поговорим.

      – С удовольствием, – воскликнула Майя. – А Пракаша не будут ругать в ашраме, если он вернется поздно?

      – Не беспокойтесь, я все улажу, – улыбаясь, промолвил Шандар.

      В это время монахи запели бхаджан, посвященный Ганге и благоприятная церемония началась.

      Уровень реки в эти дни заметно поднялся и алтарь для огненных жертвоприношений был скрыт под водой. В таких случаях, находчивые служители ашрама выходили из положения очень просто – они размещали в воде несколько столов, образуя площадку, выкладывали временный алтарь и усаживались на этих столах, спокойно проводя огненный ритуал. Хотя столы имели металлическое основание, их тонкие ножки выглядели со стороны весьма хлипкими, и, казалось, что в любой момент вся эта конструкция сложится и брахманов унесет течением.

      Однако, видимо благодаря милости матери Ганги, небезопасная площадка все же держалась, а невозмутимые служители культа продолжали выполнять свои обязанности.

      Закончив один бхаджан, монахи запели следующий.

      Ритуал всегда проходил по одному и тому же сценарию и длился два часа, завершаясь проходом по рядам служителей ашрама с зажженными от алтаря светильниками.

      В сгустившейся темноте, это действо выглядело впечатляющим и завораживающим: тысячи бликов отражались в водах текущей реки, имеющих здесь, в предгорье Гималаев, металлический цвет; лица людей, освещаемые пламенем, были как-то необычно выразительны и таинственны, а виднеющиеся справа вдалеке горы, казалось, сейчас оживут и превратятся в огромных мирных божеств.

      Тот, кто не был обременен беспросветной нищетой, жуткими проблемами, мучительной болезнью, забывал на время о своей привычной жизни и, погрузившись в эту сказочную атмосферу, ощущал себя находящимся в каком-то другом измерении; в другом, более высоком, почти божественном мире, где возможны любые чудеса.

      Глаза таких людей светились радостью, весь их облик выражал восторженное любопытство, или блаженную умиротворенность и легкость.

      Но присутствовали здесь и те, чей безрадостный взгляд был исполнен мольбой о том, чтобы скорее, хоть прямо здесь и сейчас, Господь прекратил их земное существование и навсегда остановил череду изматывающих перерождений.

      Время пролетело незаметно, церемония подошла к концу, и люди, отправив