Милая грешница. Виктория Александер

заставила вас ждать слишком долго, – сказала леди Честер, входя в комнату и протягивая ему руку. Ее синие глаза искрились в свете газовых рожков, кожа словно светилась изнутри, белокурые волосы блестели, будто светлое золото. Порождение света. Как ему удалось выдержать целых пять дней?

      – Откровенно говоря, заставили. – Он взял ее руку и поднес к губам. – Каждое мгновение, проведенное без вас, кажется вечностью.

      Она с довольным видом приподняла бровь:

      – Хорошо, милорд. Очень хорошо.

      Гидеон посмотрел ей прямо в глаза:

      – Да, я такой.

      Леди Честер рассмеялась и отобрала у него руку.

      – Я имела в виду ваши слова, и вы отлично знали, что я имею в виду.

      – Да, но разве можно отделить человека от его слов?

      – Думаю, что можно.

      – Чем или, вернее, кем бы был Китс без своих слов? Или Байрон? Или Шекспир?

      – Понятия не имею.

      – И никто этого не знает. – Он улыбнулся самодовольной улыбкой. – И я так думаю.

      Она окинула его изучающим взглядом.

      – Вы очень умный, милорд.

      – И хороший, – добавил он, поигрывая бровями. – Не забудьте слово «хороший».

      – Похоже, что вы не позволите мне забыть это слово.

      – Нет, – сказал он тихо. – Не позволю.

      Он встретился с ней взглядом, и они оба долго молчали. Тем не менее между ними происходил обмен информацией: признание взаимного желания, взаимного любопытства и предвкушения. Приятного и волнующего.

      Она сделала глубокий вдох, и момент был упущен. А жаль. Это был такой момент, когда мужчина может заключить женщину – даже ту, которую едва знает, – в объятия и женщина с готовностью подчинится ему. Хотя, возможно, это было к лучшему. Его дыхание, как ни странно, тоже было прерывистым, и кто знает, к чему могла привести утрата контроля над собой.

      Ее взгляд скользнул к свертку в коричневой оберточной бумаге, который он оставил на ближайшем к двери столике.

      – Это мне?

      – Вопрос прямой и задан деловым тоном. Никакого притворства, будто вы не заметили большой пакет, в котором не могло быть ничего другого, кроме подарка, – сказал он с самым серьезным видом. – Вы не желаете играть в игры, миледи. Мне это нравится.

      – Ошибаетесь, – рассмеялась она. – Мне доставляет удовольствие играть в игры, и я твердо намерена поиграть с вами. Только к подаркам это не имеет отношения.

      Он поморщился:

      – Довольно меркантильный подход, вам так не кажется?

      – Отнюдь. Я назвала бы его… – она помедлила, подыскивая слово, – практичным. Да, именно так. Если гость принес мне подарок и положил его на виду у всех, это означает, что он не имеет намерения устраивать сюрприз, а следовательно, с моей стороны было бы абсолютно непрактично притворяться, будто я его не заметила. Меркантильность подразумевает жадность, а ваши подарки пока что были недостаточно экстравагантными, чтобы спровоцировать жадность.

      – Я