Токсичный компонент. Иван Панкратов

тут болит, – внезапно сменила она тему, скривилась и показала куда-то в область чуть пониже необъятной груди. – И в спину…

      – Вы четыре дня юбилей отмечаете? – уточнил Максим.

      – Почему четыре? – удивилась Зинаида. – Кто тебе такое сказал?

      Её мутный взгляд никак не мог сфокусироваться на его лице. Она закинула голову и оперлась руками за спиной, чтобы смотреть просто куда-то вверх.

      – Вы же сами сказали – четыре дня назад юбилей был.

      – И что? – хмыкнула Руднева. – Ты же новый год не прямо в двенадцать часов отмечать начинаешь? Надо ведь старый проводить, салатик оценить, водочку попробовать.

      – В двенадцать, – сказал Добровольский, про себя подумав: «Кого я обманываю?»

      – Да ладно! – Зинаида сумела перевести взгляд с потолка на хирурга. – А мы не такие, уж извини.

      – Так сколько вы пьёте уже?

      – Чо ты пристал? – нахмурилась пациентка. – Неделю я пью. Или две. Какая разница? Мой юбилей. Раз в жизни бывает.

      – Живот когда заболел?

      – Вчера, – задумалась Зина. – Или позавчера. Сегодня что, четверг?

      – Суббота.

      – Да ладно! – опять выпучила глаза Зинаида. Немного пошевелив губами, она что-то посчитала и ответила точней. – Тогда дня три уже.

      – Хуже становится, лучше или одинаково?

      – Раз я здесь – как сам думаешь?

      Добровольский скрипнул зубами. Он уже был готов прекратить с ней общаться и написать в истории болезни «Сбор анамнеза затруднён в связи с алкогольным опьянением».

      – Давайте ложитесь, мне надо живот посмотреть.

      – Да уж смотри, а то болит жуть как. – Зинаида вспомнила, что цель её приезда сюда не в том, чтобы рассказать про юбилей. – Щас… Щас…

      Она посмотрела, куда ей надо укладываться, всем видом дала понять, что от неё требуют практически невозможного, после чего начала медленно заваливаться.

      Добровольский провожал её взглядом, понимая, что если она решит упасть на пол, он вместе с санитаркой её не удержит. Поэтому оставалось положиться только на инстинкт самосохранения Монсеррат.

      Несмотря на все его опасения – у Зинаиды получилось. С кряхтением и бормотанием она около минуты возилась, потом вдруг спросила:

      – Разуться-то надо было?

      Хирург не стал этого требовать – всё-таки простыня была одноразовая, как раз для таких случаев. Потом жестом предложил поднять кверху платье.

      – Ишь ты, прям сразу? – медленно потянула она балахон с пайетками кверху, по сантиметру открывая полные целлюлитные ноги. Максим ожидал от неё каких-то вольностей, но этот пьяный флирт его изрядно разозлил.

      – Нет, подождём, пока проспишься! – возмутился он. – Тебя с панкреатитом привезли, Зинаида, а без поджелудочной железы жить пока не научились!

      Именно в этот момент она и запела:

      – И там… Шальная… Императрица…

      С каждым словом платье поднималось ещё сантиметров на десять. Голос у неё неожиданно оказался сильный, ровный. Наверное, с попаданием в ноты могли быть проблемы,