Непотопляемая Атлантида (сборник). Лариса Миронова

и толкований происхождения этого слова, то заметим следующее: «а-ва» всё же признанный суффикс собирательного значения. Он же присутствует и в ряде слов, так или иначе связанных с водой: канава, реки на Севере – Обва, Колва, Сылва, Нейва, есть ещё Нарва, и наконец – прорва. Конечно, ассоциации с водой, в первую очередь, у нас её уж точно прорва, особенно по сравнению с пустыней Сахара и другими засушливыми районами. Согласимся, но также заметим, что это – уже более позднее толкование слова «ова» или «ава», по ассоциации. Первично же это должно было означать (и мы это в своё время докажем) – «святая». (Аве Мария – это ведь не про воду, пусть и святую…) Так у нас вырисовывается первое пропагандистсткое толковние названия нашего города Москва (что, повторяю, сначала означало всего лишь «город у питьевой воды»): «Священная Голова» (Столица – всему голова), поскольку «мозг» так и произносился в древности – как «моск». В белорусском, а он ближе к древнерусскому, чем современный русский, так и говорят до сих пор – «маски» вместо нашего «мозги». И тут нам очень сильно помогут французы (вопреки популярному некогда утверждению, что во всём они конкретно виноваты – опять «француз гадит». Этакие еврейцы 19-го века, короче, крайние. Французский язык сохранил для нас это слово – «маски», и значит оно… ну, быстро шевелим серым веществом типа «маски»… Верно, это слово у французов означает «мечеть». А Москва по-французски будет «Моску». Вот ведь какие французы памятливые, нет ли тут чего-то личного? (Вспомним хотя бы сугубо татарское лицо Людовика-Солнце Четырнадцатого.) Скажете, а причем здесь мечети – в городе сорока сороков православных церквей? Потому что «мечеть» тогда и обозначала ту самую мииссионерскую церковь, которая «ракетой» летала во все концы нашей земляной Вселенной, где наши трудолюбивые пчелки – татарцы, совместно с осетинцами и другими гражданами СНГ, не покладая рук жизнь по-людски обустраивали. То есть ислам – это экспортный вариант православия. Храм же (в нашем, православном смысле) у татар назывался иначе: «юрта», «сарай», а у нас в языке и вовсе имел смысл «хранилища», «крамы», а также и мазазина типа спецраспределитель. В храмах издревле гражданское общество хранило сокровища государства – золото, предметы искусства, зерно, вино, масло и просто деньги. Древние храмы всегда поражали и до сих пор поражают очевидцев своим богатством и великолепием. Но это ведь не только религиозная пропаганда, это и что-то вроде инвестиции капиталов в свои, а также иностранные банки. (Кстати, в арабском так оно и есть: «храм»-«кабба», буквально «банка» (то есть строение цилиндричской формы). У нас же быстренько Кабба превратилась в кабак – то есть место, где просаживают денежки и гробят здоровье. (Из чего мы может сделать вывод: вестернизация России, начавшаяся ещё в конце первого тысячелетия нашей эры прямым насаждением князей на вольных городах и сбором подушных налогов, и особенно бурно протекавшая с того момента, как Орду разгромили окончательно, сопровождалась