Та еще семейка. Алексей Макеев

знали об этом, Всеволод Васильевич? – спросил он. – Знали или не знали?

      И хотя Слепаков не просто знал – видел собственными глазами и ко всему самому неожиданному со стороны жены был готов, его бледное землистое лицо покрылось чем-то вроде крапивницы.

      – Нет, не знал, – сказал Слепаков с преувеличенной горестью.

      – К сожалению, это факт, – уверенно заявила сотрудница Маслаченко хрустальным холодненьким голоском.

      – А вы присутствовали? – разозлился внезапно внештатный консультант. – В ногах, что ли, стояли?

      – У нас есть подробные сведения от наших осведомителей. Ничего не поделаешь, приходится пользоваться их показаниями.

      Девушка в свитере пропела это с интонацией удовлетворенности и, как показалось Слепакову, странно поерзала на стуле. «Угу, подробности вспоминает…» – ехидно подумал Слепаков. Но тотчас же подтянулся: он уже над всеми своими бедами глубоко и сосредоточенно думал и все решил.

      – В конце концов, мы с женой сами рассудим, как нам поступать дальше, – очень торжественно выложил свое мнение Слепаков и вопросительно поглядел на оперуполномоченного: что еще?

      – Тогда я продолжу, – снова вступил в переговоры Маслаченко. – Ваша жена не только имеет связь с Хлупиным и тем унижает своего мужа, заслуженного, почтенного человека.

      Покосился: как Слепаков отреагирует на эти слова; тот сидел и смотрел под стол.

      – К тому же сама гражданка, как говорится, в годах… Но это, конечно, частная проблема. Однако существует еще один вопрос. Поясните, гражданин Слепаков, в каком притоне около станции Барыбино Московской области бывает ваша жена?

      – Я знаю, что она играет на аккордеоне в аргентинском притоне, – ответил Всеволод Васильевич, – то есть в салоне…

      – Салон аргентинских танцев я знаю, – встряла девица в свитере. – Там все легально, никаких правонарушений.

      – Почти никаких, – с усмешкой поправил ее капитан. – А вот Барыбино…

      – В Барыбино у жены… – Всеволод Васильевич хмуро перешел на официальный язык, – у гражданки Слепаковой проживает двоюродная сестра. Кстати, жена… гражданка Слепакова как раз туда сегодня поехала.

      – Вы бывали у сестры?

      – Нет.

      – Почему, если не секрет?

      – Избави бог ездить по каким-то жениным сестрам. Мне это не нравится.

      – Эх, какой вы неудобный человек, Всеволод Васильевич! – с искренней досадой сказал Маслаченко. – Трудно с вами работать.

      «Ну да, конечно, – зло подумал Слепаков, – бандита подсылают ограбить, а если что, и убить, не вышло. Я его сам заломал. Жену обсуждают, чтобы я у ментуры ищейкой стал, – не идет. Ничего. Я с ней, с ее любезным и с прочими делами сам разберусь».

      – Все вам не нравится, все вам не так… – продолжал опер, у которого было явно плохое настроение.

      – А чего хорошего-то! – удивился Слепаков и закончил с подтекстом: – Кругом обделались, развалили, ошельмовали, развратили и кричите «ура».

      – Ладно,