Священный Грааль отступников. Лариса Капелле

тогда непростые были, вот и предпочел затеряться в глуши. А таких широких познаний человек, по-английски и по-немецки свободно говорил, в нашей-то глуши!

      – И Юля надежд отца не оправдала, – констатировал Кирилл, – а она что, рисовать совсем бросила?

      – В том-то и дело, что нет, – пожал плечами Игорь, – по мне, так она даже лучше стала писать. Словно цветок, свою почву нашла и еще краше расцвела. Да и с Костей они душа в душу жили. Костя ее без памяти любил…

      – Любил и убил, – продолжил Кирилл, – если верить всему услышанному.

      – Если верить, – вздохнул Игорь и убежденно добавил, – а я вот не верю!

      – Не веришь? – ухватилась за это признание, словно за соломинку, Кася. – Почему?

      – Я часто у них бывал и хорошо знал…

      Игорь начал свой рассказ, и чем дольше он говорил, тем лучше понимала Кася, как жила эта семья. Юля была очень сложным человеком, необыкновенно талантливым. Иногда она существовала словно в параллельном мире, увлеченная своими видениями, окутанная вуалью фантазии, со взрывами смертельной тоски и такими же непонятными и безумными всплесками счастья. С ней никогда не было просто, но Костя любил ее такой, и ему было хорошо с ней. Он не просто любил ее, он боготворил свою жену и готов был ей отдать все – последний кусок хлеба, последнюю рубашку, последний вздох, все, абсолютно все. Он ухаживал за ней как за ребенком и радовался любому ее успеху. Именно с ним Юля отогрелась, и они по-настоящему были счастливы. Конечно, пришедшему со стороны человеку вся эта история с утоплением неверной жены могла показаться абсолютно правдоподобной. Но чем дольше Кася слушала Игоря, тем больше убеждалась, что Костя мог умереть сам, но никогда бы не поднял руку на обожаемую жену. Она не просила доказательств. Она просто приняла веру Игоря как свою собственную. Но оставалось одно: кто-то ведь убил Юлю. И этот кто-то продолжал оставаться на свободе ненаказанным. А другой, утративший одного из самых дорогих людей на свете, мучился в тюрьме.

      – Странно, что Олеся мне никогда не показывала материнские картины, – задумчиво пробормотала Кася.

      – А ты попроси, она покажет. У них со стариком только эти картины и остались. Они на них, как на иконы, молятся. Давайте я вас к Стрельцовым и подброшу.

      Кася упрашивать себя не заставила, и уже через полчаса удивленная Олеся открывала им дверь своего дома.

      – Ты одна зайди, я на улице подожду, – благоразумно произнес Кирилл.

      – Как хочешь, – ответила Кася, заходя внутрь.

      – А у меня ничего не готово, я вас еще не ждала, – виновато произнесла девочка, – дед только недавно пошел сети проверять.

      – Я не за этим пришла, Олеся. Я бы хотела с тобой поговорить.

      – О чем?

      – О твоей маме, – просто ответила Кася.

      Олеся как-то странно дернулась и словно застыла.

      – Почему вы хотите о ней поговорить?

      – Олеся, милая, я ничего не знала, только вчера вечером услышала.

      – Что