После. Анна Тодд

силой грохает бутылкой о стеклянный столик, что я подпрыгиваю в страхе, что они сейчас разобьются.

      – М-м-м, оба вы одинаковые. Такие предсказуемые. Бедный Хардин и так расстроен, а вы набрасываетесь на него из-за какого-то чертова фарфора! – говорит он, растягивая слова, с какой-то болезненной ухмылкой.

      – Я думала, ты не пьешь, – говорю я, сложив руки на груди.

      – Не пью. По крайней мере, до сих пор не пил. Не надо обо мне беспокоиться, ты не лучше меня.

      Он тычет в меня пальцем, а потом снова прикладывается к бутылке.

      Это ужасно, но все равно я чувствую, что близость к нему, даже пьяному, делает меня живее. Это чувство полноты жизни может дать мне только Хардин!

      – Я никогда и не говорила, что лучше тебя. Просто хочу знать, из-за чего ты напился.

      – Какая разница? Где твой парень?

      Его глаза вдруг загораются, и в глубине их я вижу столько чувства, что отвожу взгляд. Знать бы, что это за чувство; ненависть, наверное.

      – Остался в моей комнате. Я хочу помочь тебе, Хардин.

      Я наклоняюсь над столом, чтобы коснуться его, но Хардин отшатывается.

      – Помочь мне? – хихикает он. Мне хочется спросить, почему он звал меня, если продолжает меня ненавидеть, но не могу снова подставлять Лэндона. – Если хочешь помочь мне, просто уйди.

      – Почему ты просто не можешь рассказать мне, что случилось? – говорю я, рассматривая свои ногти.

      Он вздыхает, стягивает шапочку, проводит рукой по волосам и снова ее надевает.

      – Мой отец только сейчас решился мне рассказать, что женится на Карен, свадьба через месяц. Он давно должен был мне сказать, и не по телефону. Уверен, что наш тихоня Лэндон давно был в курсе.

      Ничего себе. Я не ожидала, что он расскажет, и теперь не знаю, что ответить.

      – Я думаю, у него были свои причины тебе не говорить.

      – Ты его не знаешь, ему просто на меня плевать. Знаешь, сколько раз я разговаривал с ним в прошлом году? От силы десять! Все, что его волнует, это его большой дом, будущая жена и новый паинька-сынок. – Хардин ругается себе под нос и снова прикладывается к бутылке. Я не отвечаю, и он продолжает: – Тебе надо видеть ту помойку, в которой в Англии живет моя мама. Она говорит, что ей там нравится, но я-то вижу. Квартирка меньше, чем здешняя спальня! Моя мама фактически заставила меня сюда поступить, чтобы быть ближе к отцу, и мы видим, что получилось!

      Из той немногой информации, что он сообщил мне, решаю, что теперь понимаю Хардина лучше, чем раньше. Мне снова жаль его; ну почему он такой?

      – Сколько тебе было лет, когда он ушел? – спрашиваю я наконец.

      Он недоверчиво смотрит на меня, но все же отвечает:

      – Десять. Но еще до этого он редко появлялся дома. Каждый вечер проводил в барах. Это теперь он мистер Совершенство, и у него есть вот это вот все.

      Хардин взмахом показывает на дом.

      Отец Хардина, как и мой, бросил их, когда ему было десять, и оба они пили. У нас больше общего, чем я думала. Сейчас, пьяный и отчаявшийся, Хардин выглядит совсем юным и хрупким, совершенно не таким, каким я знала его прежде.

      – Мне