Чужой ребенок. Маша Трауб

Вот если бы можно было только с Ритулей играть и гулять…

      Лариса так ей и не сказала – она-то устает именно от Дани. Не от готовки, не от глажки. От того, что нужно быть с Даней. Играть, гулять, общаться. Она уставала даже от его голоса, от выражения его лица.

      Лариса жила как в армии – до дембеля. Дембель – три года. Срок, когда можно будет отдать Даню в садик. А она не будет его видеть. С восьми до шести.

      – Ой, я так боюсь Ритулю в сад отдавать, – сказала на очередной прогулке Даша, – так жалко.

      – Почему? – не поняла Лариса.

      – А вдруг ее там обидят? Или отругают. Или она плакать будет и меня звать. Я решила, что на полдня буду водить, а после обеда забирать.

      Ларису волновало другое:

      – Лишь бы не болели. А то, говорят, дети неделю ходят, неделю болеют и дома сидят.

      – Нет, главное, чтобы нравилось. И чтобы воспитательница была добрая.

      В три года Лариса отдала Даню в сад. Вообще-то садиков было два. Даня не задерживался в каждом дольше двух месяцев.

      – Забирайте, – рано или поздно говорила очередная воспитательница. – Или отводите в частный детский сад. Я не собираюсь это терпеть за свою зарплату.

      Даня с коллективом боролся, как мог. Лариса вела бесконечные разговоры с родительницами избитых и обиженных ее сыном детей. В первом садике она согласилась мыть туалет в группе, когда уволилась нянечка, и подсовывала воспитательнице в ящик стола то сотню, то две.

      Во втором Лариса пошла к заведующей и предложила спонсорскую помощь. Заведующая оглядела Ларису с ног до головы и сказала, что нужд у детского сада – много. Начиная от ремонта веранды на улице, заканчивая стиральной машиной. Для стирки штор. И развела руками – мол, выбирайте.

      – Стиральная машина, – выдохнула Лариса.

      Заведующая назвала желаемую марку.

      Марка стоила дорого.

      – Илья, мне нужны деньги, – позвонила ему Лариса.

      – На что? – спросил он.

      – На стиральную машину. В детский сад. Заведующей.

      – Ты не должна этого делать. Это не частный сад, а государственный, – завелся Илья. Он всегда был против необоснованных, а следовательно, пустых, с его точки зрения, трат.

      – Там все дают. Кто-то вон будет ремонтировать веранду, – сказала Лариса.

      – Я не собираюсь покупать стиральную машину какой-то бабе.

      – Тогда Даньку оттуда исключат.

      – Пусть попробуют. Я на них в суд подам. На каком основании?

      – Даня неуправляем.

      – Все дети плохо себя ведут. Что теперь, их в сад не брать?

      – Ладно, я сама разберусь.

      Она не хотела пересказывать Илье то, что ей говорят воспитательница и родительницы: ее сын неуправляем, агрессивен и психически неуравновешен. Его нужно лечить. Или держать дома.

      Даня в саду подсматривал за девочками в туалете. Не так, как все мальчики, а с особым цинизмом. Говорил девочке, что, если та не снимет трусики, он ее в тихий час привяжет