Медин. wheelerson

еще встретитесь. И потом, у вас есть соцсети и онлайн-игры. Общайтесь, играйте.

      – Мне казалось, что там, куда вы едите, война. Какие уж тогда игры.

      – Ну, это громко сказано «война». Так, небольшое противостояние с потенциальным противником, тем более под водой. На поверхности никто и не заметит. И воевать мне, а Андрей в это время будет с бабушкой дома. Как сейчас.

      – Если как сейчас, то я остаюсь, и буду ждать тебя здесь, – Андрей со злостью отодвинул тарелку. – Какая разница? Что ты тут, что ты там – все время под водой! Здесь хотя бы у меня есть те, с кем я могу проводить время, пока ты воюешь. А там?!

      Лицо капитана посерело, глаза уязвленно спрятались под брови, желваки заходили мелким ходуном.

      – Андрей… – выдавил он. – Ты должен быть рядом со мной.

      – Зачем?! – вскочил Андрей. – Какой смысл?! Меня воспитывает бабушка, заступается друг… -

      Подбитый глаз при этих словах загорелся кровавым ожесточением. – Для чего я должен быть рядом с тобой, а?! Чтобы ты не забывал, как я выгляжу?! Прости! В этот раз я тебя подвел – не успел подправить внешний вид! Ерунда вышла!..

      Андрей вдруг беспомощно взмахнул руками и внезапно зарыдал. Потом понял, что дал слабину, опустил голову и выбежал из комнаты.

      – Вот и свежий, душистый чай, – появилась из кухни розовощекая бабушка. – А где же Андрейка?

      Глава 5

      «…Скован в одиночестве словами, теми, что нельзя любви озвучить,

      Тучи не навлечь при случае, солнце не закрыть руками. Травму

      так легко играючи нанести всерьез или по мелочи. Хрупкий мир вразнос,

      град слез и трещина – где ты, скучный мир терпения?..», – исповедовался в наушниках рэпер Кекс, и Андрей плыл сквозь эти строки, пока лежал в пропасти чувств на кровати.

      «…Держит только нить связующая, душу со звездой на небе.

      Где-то там, в глубинах холода, ломано, изогнуто

      Светится созвездие, ликом…»

      «Андро-меды», – прошептал он вместе с Кексом и отрыл глаза. Стены комнаты, со столом и полками исказились от нельющихся слез. Горло перехватило, будто снова воткнул линейку Григорьев. Сухо. В комнате появился Колька, с испуганным видом, начал что-то говорить. Андрей его не услышал из-за музыки, и друг с минуту беззвучно открывал рот, походя на морского ежа. Медин наконец выдернул правый наушник: Колька смешался с Кексом.

      – …пойду, а то мне надо еще алгебру делать… и только есть на земле счастье.

      – Что?

      – Домой мне пора… и зовут его именем Настя…

      Андрей нажал паузу.

      – Ты уходишь?

      – Да, – отчетливо сказал Колька, и ответ заметался в тишине между искривленных стен. Андрей проморгался, сглотнул комок.

      – Ладно, давай… Я пока один побуду.

      Толстяк виновато поглядел на друга.

      – Надо мне, – пояснил Медин и тяжело заерзал на кровати. Колька ушел.

      Отец и не пытался поговорить. Вероятно, считал, что все необходимое уже сказал, а оправдываться не видел