Габриэль. Валерий Михайлов

это всё ещё оставалось игрой. Она наслаждалась той абсолютной властью, что имела над Габриэлем, готовым на всё ради её улыбки или благосклонного взгляда. Иногда она одаривала его случайным прикосновением руки во время прогулки, или ноги, когда они ехали в карете. Её забавляло выражение счастья на его лице в такие мгновения, но дальше этой игры она заходить не собиралась.

      Всё изменилось после пустячного, в принципе, события. Во время прогулки по Кингс-Парку маркиза случайно попала ногой в нору какого-то животного. Если бы Габриэль не успел её вовремя подхватить, возможно, не обошлось бы без перелома, но благодаря его быстрой реакции всё закончилось благополучно.

      – Вы в порядке? – с тревогой в голосе спросил он.

      – Почти. В туфлю набилась земля.

      – Одно мгновение.

      Бережно, словно археолог, имеющий дело с находкой века, Габриэль снял с её ножки туфельку, обтёр ножку платком, очистил обувь от земли, а затем так же бережно обул маркизу.

      – Вы очень милы, рыцарь, – сказала тогда она и вдруг внезапно подумала, что из него мог бы получиться хороший любовник. Подумала и, испугавшись, отогнала эту мысль прочь. Правда, ненадолго.

      – Признайтесь, вы влюблены, – спросила она его на следующем уроке.

      – Как вы догадались? – воскликнул, краснея, Габриэль.

      – У вас на лице всё написано. Вы совершенно не умеете скрывать своих чувств.

      – Вы правы.

      – Любви тоже надо учиться, граф. Бывают ситуации, когда надо показать пылкую страсть, которой нет, или продемонстрировать полное равнодушие к тем, кого мы любим больше всего на свете.

      – Я уже думал об этом.

      – Вернёмся к вам, мой доблестный рыцарь. Конечно, я не буду спрашивать, кто она. Любовь – это таинство. Но скажите, вы уже объяснились?

      – Нет, – ответил он и покраснел ещё сильней.

      – Почему?

      – У меня не было подходящего повода.

      – Если она к вам благосклонна, может подойти любой, самый ничтожный повод.

      – Есть и другая проблема.

      – Позвольте, я угадаю. Вы не решаетесь заговорить с ней о любви. Угадала?

      Габриэль кивнул.

      – Нельзя быть таким нерешительным в сердечных делах, рыцарь. Женские сердца надо завоёвывать как крепости.

      – Дело в том, что, когда она рядом, я теряю дар речи. Я не могу сказать о любви ни слова. Дома, наедине с собой, когда я мечтаю о ней, я произношу целые речи, посвящённые любви, но стоит мне её увидеть… – он вздохнул.

      – В таком случае, вам стоит ей написать. Письмо можно сотню раз переписать, в конце концов, его можно и не отправлять. Но нет ничего хуже не отправленного любовного письма.

      Перед следующим уроком Габриэль трясущимися руками положил на клавиши рояля конверт с любовным письмом, которое он писал всю ночь.

      – О, вы принесли письмо, – заметила маркиза, обнаружив конверт. – Обещаю прочитать его после урока, а сейчас нас ждёт музыка.

      В этот день он играл из рук вон плохо. Мог ли он думать о музыке в такой момент!

      – Что с вами, граф? – удивлённо спросила маркиза. –